Прошло восемь дней с того момента, как мы последний раз были в El Panchan. К нашему возвращению, собственно, практически ничего не изменилось. Возможно, прибавилось больше бесшабашных людей, осталось меньше свободных номеров, стал более шумным местный ресторан. Все номера в Jungle Palace оказались заняты, и нам пришлось поискать себе место ночевки в других тематических зонах отеля. Нам повезло, что в ресторане оказалась сотрудница соседнего жилого сектора, которая и предоставила нам номер на втором этаже двухэтажного домика. В темноте, сквозь растительность по маякам из тусклых разноцветных фонариков мы добрались до нашего домика. Оставив вещи внутри, мы вернулись в ресторан, но там уже не кормили, поэтому единственной едой в этот вечер для нас стали два бурритоса в небольшой кафешке рядом с Jungle Palace, в основном выполняющей роль дополнительного бара, нежели места для ужина.
Следующий день мы провели в расслабленном состоянии отдыха после постоянных автомобильных гонок прошедших десяти дней, и единственными активными действиями за весь день было приобретение билетов на посещение Яшчилана и Бонампака с последующим пересечением гватемальской границы и сдача наших накопившихся вещей в стирку. Утром, еле заставив себя собраться с силами, мы покинули отель и, заняв места в небольшом микроавтобусе, тронулись в путь. Казалось, что минивэн старался по максимуму собрать туристов из близлежащих отелей, и в какой-то момент места были заняты на столько, что даже проводник расположился стоя в полусогнутом состоянии в узком коридоре. Из-за того, что пересекающих границу было предостаточно, и места в салоне больше не было, все большие рюкзаки загрузили на крышу, правда, не забыв при этом прикрыть их толстой полиэтиленовой черной пленкой во избежание оседания большого слоя пыли. Как оказалось, не зря. Так как стоило нам удалиться на порядочное расстояние от цивилизации, приблизившись к границе с Гватемалой, как дорога совершенно испортилась, превратившись в сплошное поле военных действий. Амортизаторы подвески минивэна то и дело испытывали колоссальные перегрузки, явно не рассчитанные на это. Водитель со скоростью в шестьдесят проскакивал по глубоким рытвинам, иногда стараясь избежать, уводя машину в занос, сопровождаемый визгом резины.
На подъезде к Frontera Corozal дорога совершенно испортилась, более напоминая грунтовку с небольшими вкраплениями асфальта, нежели обратное. На иммиграционном пункте пара человек покинула нас, направившись к окошку проверки документов, мы же проехали еще метров двести и остановились у небольшого здания, судя по всему, служащего одновременно туристическим центром и распределительным пунктом лодочной пристани. На ступенях сидели люди, ожидая своих лодок, к ним присоединились и мы. Наши вещи остались в автомобиле, не считая только самого ценного и необходимого.
Чтобы попасть на археологическую зону Яшчилан, необходимо было пройти часть пути по течению реки Усумасинты, так как дорожного сообщения не существовало. Через пятнадцать минут толпа тронулась к пристани с выстроившимися каноэ. Эти узкие транспортные средства, напоминающие лодки, перемещающиеся по Меконгу или низовьям рек Таиланда, представляли собой узкие барки длиной в пятнадцать метров, на одну треть покрытые крышей из тростниковых прутьев и листьев пальм, окрашенные преимущественно в красно-зеленые цвета. Вдоль бортов располагались мягкие сиденья из поролона, обтянутого потрескавшимся дерматином, а кое-где и с торчащими клоками вспененного полимера, спина же при этом облокачивалась на обрешетку, поддерживающую крышу лодки. С кормы располагался обычный лодочный мотор, управляемый местным рулевым. Проводники шустро рассаживали «свои команды» по суднам, одно за другим отправляющимся в путь. Сначала у меня было желание поинтересоваться о регистрации плавсредств в местном военкомате или речной полиции, но я благоразумно промолчал, посчитав данную шутку неуместной, да и объяснить, что такое военкомат, я бы вряд ли смог.
После нескольких конкурентов наша лодка также отошла от берега и тронулась по течению. Миновав скалы, закрывающие нашу гавань, мы развернулись и помчались вверх. Слева находилась, приютившая нас на месяц нашей жизни Мексика, справа – неизведанный край Гватемалы. Изредка на берегу виднелись люди: детвора купалась, взрослые же преимущественно полоскали одежду. Но в целом, это была совершенно не тронутая девственная природа, нарушаемая лишь какофонией, создаваемой вереницей лодок, разрезающих водные просторы Усумасинты. На том берегу были совсем другие люди, пусть и разговаривающие на одном языке, но с другими заботами порядками, культурными представлениями. На тот берег завтра предстояло попасть и нам.
На изгибах реки то и дело возникали исполинские деревья, рождающие в подсознании миры Аватара. Великаны возвышались на десятки метров над окружавшими их джунглями, расставляя в стороны огромные ветви, будто длани, обращенные к солнцу.
Высадившись, мы поднялись на крутой берег, прошли немного в сторону археологической зоны, и, перейдя её границу, резко свернули вправо вверх по склону. Эта часть не слишком избалована вниманием посетителей в связи с её удаленностью, но мы решили начать с неё, пока силы покорять древние руины ещё струились в нас могучим потоком. Тропа круто уходила вверх, то и дело пересекая поваленные деревья, но в итоге вывела нас на площадь, заполненную древними храмовыми постройками и террасами. К сожалению, вмести с нами к площадке подошли ещё несколько человек с другой стороны, и наши пути встретились. Мы не стали долго задерживаться на площади и отправились к основному комплексу. Неожиданно для самих себя, перебравшись узкими заросшими тропами, мы оказались около центрального храма с его обратной стороны. А обойдя вокруг, увидели внизу перед собой большую площадь, заполненную людьми.
В очередной попытке сделать кадры местных архитектурных шедевров со штатива, мы получили замечание и настойчивую просьбу его снять. Видимо, использование штатива приравнивается к использованию профессионального оборудования, что влечет за собой куда более серьезную цену для посещения площадки. Рядом с храмами были расположены навесы из пальмовых листьев, защищающих от дождей каменные стелы, испещренные надписями. Исторически сложилось, что природный материал, доставшийся майя для строительства своих культовых сооружений был легкообрабатываемый. Но это сыграло злую шутку с их потомками, так как в прошествии сотен лет надписи и стуковые барельефы практически исчезли с поверхности большинства плит. И те стелы, которые удалось нам наблюдать, едва ли сохранили еле различимые символы древней письменности и рисунков. Эта витиеватая роспись, кажется, более сложна и запутана, нежели египетская. Здесь нет тел, но есть масса лиц, изображающих большой эмоциональный спектр и обрамленных мириадами дополнительных деталей – все это составляет письменность месоамериканского народа. Мне тяжело представить, как наш соотечественник Юрий Кнорозов смог расшифровать этот древний язык, неподвластный многим ученым, пробовавшим сделать это до него. Он ни разу не посещал до этого эти далекие чуждые страны, да и возможно ли было это сделать при советской власти? Только на закате жизни, по приглашению для награждения Большой Золотой медалью за грандиозный культурный вклад в развитие истории и археологии, он смог побывать в большинстве из известных археологических зон, о которых, будучи за двадцать тысяч километров от Центральной Америки, он знал больше, чем все остальные. Осмотрев площадку, мы вернулись к берегу, и через пятнадцать минут лодки строем друг за другом причалили, чтобы забрать нас обратно.
Скромно пообедав местными «деликатесами», состоящими из кессадилий и энсалады, мы отправились по дороге в Бонампак. Дорога всё так же была усыпана воронками, и поэтому машина лавировала в хаосе дорожного покрытия, тратя на маневры приличное количество времени. Добравшись же до въезда на территорию археологической зоны, нам пришлось поменять наш транспорт на другой минивэн. В соответствии с объяснениями местных указателей, это было сделано из экологических соображений, но судя по авто производства восьмидесятых, вряд ли дотягивающего хотя бы до стандарта Евро-2, сделано это было отнюдь не из-за побуждения о защите природы, а все по той же причине — занять как можно больше народа в социально-полезной деятельности. Фургон, поднимая клубы пыли, по грунтовке доставил нас до площадки. «Новый» гид, перешедший в наши владения вместе с фургоном, начал что-то рассказывать, стоя у входа в парк, мы решили не дожидаться общей группы, внимающей рассказам проводника, и пошли вперед.
Бонампак – небольшой археологический сайт, в первую очередь известный сохранившимися росписями стен. Я даже не представляю, как они смогли сохраниться среди этих практически разрушенных сооружений, но сейчас эти три небольших камеры вычищены добела, вход внутрь охраняется, и любой желающий войти обязан оставить свои вещи снаружи. По данным фрагментам живописи ученые смогли узнать о ряде местных культов, одежде, социальных связях и многом другом, что составляло как бытовую жизнь обычных людей, так и ритуальные церемонии того времени. Росписи стен и потолков действительно поражают своей детальностью и аутентичностью, их продуманность и сложность исполнения, вне всякого сомнения, заслуживает признания культуры майя, как одной из самых развитых среди неевропейских.
К закату нас закинули в небольшую деревушку лакандонов, перепоручив владельцу местного кэмпинга, предоставляющего из себя небольшие тростниковые домики для ночлега наедине с природой. С сумерками природа джунглей ожила новыми звуками, заполнившими всё пространство, и, казалось, не темнота поглотила деревья, а джунгли впитали весь свет, превратив его в нескончаемый гомон ночных обитателей. Под крики и свист, наполнившие тишину, мы погрузились в беспокойный сон городских жителей.