Гуляя по городу, на пешеходной Macedonio Alcala мы заглянули в туристическое агентство, предлагающее комплексный тур по окрестностям Оахаки. Покупаем билеты на следующий день и отправляемся к бывшему монастырю Santo Domingo. Сегодня здесь расположен один из крупнейших музеев – «Музей культур Оахаки», рассказывающих историю региона от доколумбовой Америки до революционных времен. Мощные колокольные башни, монастырские стены, массивные арочные своды создают внушительный облик монастыря. Пройдя на территорию, попадаем во внутренний двор, совершенно лишенный растительности. Без зелени деревьев он кажется безжизненным и пустым. По балкону второго этажа, поддерживаемого тонкими колоннами, гуляют люди. Заходим внутрь к началу экспозиции и пропадаем на три часа. Музей оказывается действительно огромным. Здесь собраны статуэтки разных народов, живших на территории региона, огромная коллекция гончарных изделий, украшения индейцев Месоамерики, утварь, привезенная первыми колонистами, инструменты поселенцев и продукты, выращиваемые ими, оружие тех времен и революционные стяги. На первом этаже расположилась библиотека, где на полках в десяток рядов уместились тысячи фолиантов, бережно просматриваемых в читальных залах специалистами, вооруженными перчатками. Бывшую территорию монастыря, предназначенную под сельскохозяйственные нужды, ныне занимает большой ботанических сад, включающий в свою коллекцию сотни видов кактусов. Устав от просмотра, я расположился на балкончике, с которого открывался замечательный вид на внутренний двор. От разнообразия запестрело в глазах: тонкие и толстые, пушистые и колючие, бочкообразные и разлапистые, одноствольные и кустовые, зеленые и желтые, цветущие и пускающие метровые побеги – каких только видов кактусов здесь не представлено. Собравшись силами, мы досмотрели оставшуюся часть экспозиции и только после этого позволили себе приземлиться в ближайшем кафе на ужин.
Следующий день, с такой же насыщенной программой, как и предыдущий, потребовал от нас раннего пробуждения. Добравшись до улицы Маседонио Алькала, мы очутились в самом разгаре парада детских садов. Совсем маленькие участники шествия, одетые в различные пестрые костюмы бандитов, индейцев, пиратов, матросов – каждый садик в своем, нестройно вышагивали за воспитательницами, пытающимися придать нужный ритм шествию. Но уже подуставшие участники потеряли особый интерес к коллективному процессу марширования и в основном смотрели по сторонам, в особенности на родителей, которые бойкой толпой шли с краев улицы, фотографируя своих чад и откровенно радуясь происходящему больше, чем дети. Время от времени процессия замирала, пропуская автомобили, пересекающие путь следования парада, в это время оркестры, расположенные между группами, особо рьяно отбивали ритм, дабы процессия не потеряла общий настрой. После нескольких минут топтания на месте группы недружной походкой продолжали движение до следующей остановки. Насмотревшись на детей, мы решили, что оставшихся пятнадцати минут хватит для завтрака. Через полчаса с небольшой задержкой наш автобус отправился в Туле.
В этом небольшом городке находится дерево семейства кипарисовых, которое мексиканцы считают самым старым деревом в мире. По приблизительным подсчетам ему около двух тысяч лет. Это огромный колосс, будто собранный из миллионов гигантских грибных пластин возвышается над туристами, поднимающими вверх головы, по сравнению с которым они лишь маленькие муравьи, ползающие у подножия ствола. Ветви широкими лапами ниспадают вниз, переваливаясь даже за ограду забора. Мы не стали заходить внутрь платной зоны, а полюбовались деревом, сидя на скамейке и дожидаясь остальных.
Когда все собрались вновь, мы отправились на фабрику по производству ковров. Фабрика оказалась ничем иным, как небольшим подсобным хозяйством, где семья из десяти человек занималась ручным изготовлением ковров с использованием материалов на основе натуральных красителей. Нам в подробностях рассказали о методах получения красок из растений и камней и их смешения между собой. Девушка, будто волшебница владеющая магией радуги, на ладони соединяла два цветных порошка, получая совершенно новый цвет, она делала быстрые пасы руками, и на ладони появлялись новые и новые цвета. Окружившие ее люди следили за ней с благоговейными вздохами, и после окончания магического представления дружно поблагодарили за представление. Конечно, как и следовало ожидать, здесь же находится магазин, где еще «теплые», подготовленные посетители могут выбрать вожделенные изделия ручной работы. Несмотря на предупреждение о завышенных ценах, после тибетских двадцати тысячах долларов за небольшой ковер, в Оахаке даже нам цены показались небольшими, через четверть часа часть туристов с довольным видом прошагала к автобусу с покупками.
Уже ближе к полудню мы добрались до места наиболее интересного для нас – Hierbe del Agua. Путь сюда оказался неблизким. На протяжении двух часов мы забирались в горы, преодолевая небольшие деревушки, в каждой из которых встречалось по одному, а иногда и по два искусственных препятствия. Говорят, что не так давно, жители сами изготавливали «лежачих полицейских», чтобы затормозить проезжающий транспорт, требуя с них дань за проезд по их земле. Холмы были покрыты огородами, где на бурой песчаной почве местные жители пытаются возделывать культуры. В конце концов, дорога закончилась, и последний участок мы покатили по грунтовке, машину колотило мелкой дрожью, а мы то и дело взлетали, обретая на мгновение невесомость из-за постоянных ям и канав. И когда уже казалось, что тряска никогда не закончится, машина неожиданно остановилась, и облако пыли, поднимающееся с дороги от колес автомобиля, накрыло наш минивэн. Покинув салон, мы оказались на небольшой площадке для парковки автомобилей, окруженной сколоченными из дерева торговыми лотками. Вниз, вдоль крутого склона спускалась тропа. По ней-то мы и отправились в путь пешком.
С одной стороны возвышался крутой склон горы, с другой уходил вниз обрыв в лощину. Дорога то извилистой лентой спускалась среди нагромождения камней, то в особо крутых участках превращалась в каменную лестницу. Через пятнадцать минут мы оказались на двухуровневой площадке с озерами лазоревого цвета. Горный источник бил чуть поодаль, формируя в известняке причудливые изгибы, а вода из него перетекала из одного озера в другое. Каскад волнистых, шероховатых и влажных стенок природных бассейнов спускался к обрыву, заканчиваясь отвесной стеной. В переливах воды известняк создал объемные узоры, которые в совокупности с самими озерами сформировали природный феномен с плавлеными обтекаемыми линиями на мягком фоне горных пород ущелья. В природных бассейнах плавали люди, некоторые из них сидели на уступах, свесив ноги в воду, некоторые смотрели в ущелье, облокотившись на известняковую стенку водоема. В пятидесяти шагах располагалась отличная открытая площадка с отвесным склоном, с которой прекрасно обозревалось ущелье и соседний хребет. Чуть поодаль начиналась тропинка, ведущая к скалистому мысу за небольшим массивом редколесья. Я искупался в крайнем к обрыву озере, полюбовался на необъятные просторы и суровую природу горной Мексики, побродил по окрестностям. К сожалению, отведенное нам время быстро вышло, и мы повернули в обратный путь.
Остальные уже сидели в автобусе и ждали только нас. Как только мы заняли свои места, автобус тронулся в обратный путь. По пути домой нам предстояло посетить еще два места, и одним из них был небольшой городок под названием Митла. Минивэн остановился недалеко от церкви, с двух сторон от которой располагается археологическая зона. Большая часть ее огорожена забором, и попасть на территорию можно, лишь купив билет, другая же открыта для посещения – туда-то мы и отправились. Стены древних зданий с кое-где сохранившимися рисунками на каменных балках создают небольшой причудливый лабиринт. Но в принципе археологическая зона не большая и не стоит потраченного на нее времени. Если бы посещение городка не входило в общую программу нашего маршрута, мы бы не стали акцентировать наше внимание на этом месте. Выйдя из «лабиринта», мы зашли в церковь, алтарь которой был украшен спускающимися с арки центрального нефа полотнищами трех цветов: зеленого, белого и красного, символизирующими мексиканский флаг. От самого входа в церковь начинается рыночная улочка, сформированная из металлических лотков, уходящая в оба конца и разветвляющаяся по другим кварталам городка. Кажется, что весь поселок только и занят торговлей. Проходим среди торговцев, любуясь красивой вышивкой и изделиями из дерева и хлопка. По пути встречаем ту часть группы, которая посещала вторую часть раскопок, и вместе с ними возвращаемся к автобусу, который доставит нас в последний пункт нашего путешествия – фабрику по производству мескаля.
Солнце уже садится за горизонт. Гид без умолку рассказывает о подробностях жизни в Оахаке. Туристы, разогретые двумя бутылками ликера на основе мескаля, весело шутят и громко переговариваются в ожидании скорой дегустации. Уже в сумерках мы подъезжаем к месту назначения. На деле фабрика оказывается небольшим частным производством с персоналом человек в шесть, из которых двое – продавцы за прилавком. Технология изготовления несильно отличается от производства текилы за одним лишь исключением: пиньи голубой агавы обжигают не в печах под давлением, а в больших ямах, засыпанных углем и дровами, отчего готовый продукт приобретает легкий привкус дымка. В целом, те же емкости для дистилляции, приспособления загрузки сырья и обработки готового продукта. На дно каждой из бутылок с чистым мескалем помещают гусеницу, считающуюся показателем крепости и качества напитка. Я же считаю, что фермеры в наказание за уничтожение этими насекомыми их урожая, решили как можно больше заспиртовать соотечественников бабочек в бутылках, чтобы другим это было уроком. Не знаю, помог ли им в аграрном деле этот воспитательный момент, но теперь из каждой бутылки с мескалем на покупателя смотрит черная немигающая голова гусеницы, будто экспонат петровской кунсткамеры.
Я представил, что бы было, если бы на наших полях пропала свекла, а в магазинах сахар и дрожжи, зато из Мексики привезли бы тонны дешевой голубой агавы. Как бабки бы стояли в очередях рядом с открытыми кузовами грузовиков, забитыми не сетками с репчатым луком или картошкой, а очищенными пиньями голубой агавы. А после уже дома, получив вожделенный мешок сырья, они тазами переносят все в ванную, сидят и чистят плоды, будто картошку, нарезают мелкими кубиками и раскладывают по алюминиевым кастрюлям. Кряхтя и жалуясь на спину, переносят их к газовой плите, включают конфорки и надевают крышку со змеевиком, прикрученным племянником, который иногда наведывается оценить полученный результат. Проверяют, все ли в порядке, не сильный ли огонь и закрыт ли краник змеевика, и ждут, ждут «первача». И вот первые пятьдесят грамм с самым большим содержание «сивухи» слиты. Бабки в какой раз думают, стоит ли выливать, может добавить все-таки в общий объем, никто и не заметит. Но желание возвращения клиентов, а не отправка их на тот свет, пересиливает жадность, и они выливают «первач» в раковину. И вот наконец-то пошло, капля по капле, сконденсированный спирт уже собирается в банку. Но что-то не так – и цвет прозрачен, и запах не тот, сладковатый с тонкими нотками цветов и каких-то фруктов. И вот банка за банкой строится около пластмассовых розовых и бледно-зеленых тазов, где еще покоится неочищенная агава, и ждет, самогон из агавы ждет своих первых клиентов, которые с соткой нагрянут за двухлитровой банкой нового продукта, имя которому «русский мескаль».
С этими мыслями я подошел к стойке, где уже столпилось изрядное количество народу в ожидании дегустации местного спиртного. Ликеры со вкусом кофе и кокосов, с травами и лепестками роз, чистый мескаль бланко и репосадо – бутылки разливаются маленькими порциями по стопкам и в момент опустошаются, ожидая добавки. На стойке расставлены блюдца с лаймом, гусеницами и бурым порошком. Первый и третий продукт расходятся в мгновение ока, гусеницы же остаются невредимыми. Но я думаю, что диспозиция бы немного изменилась, если бы люди знали, что порошок готовится из смеси соли с толчеными гусеницами… Сладкий запах мескаля смешивается со сладким словом «халява», и слева от меня раздается очередной звон стопок и дружный смех.