«Jugar sol antes que amenazca
пер. с испанского «проиграть Солнце
еще до наступления рассвета»
народная поговорка
Это было одно из самых высокоорганизованных обществ. В нем были воины, но не грабители, служители культа, но не шарлатаны, судьи, но не жестокие палачи, правители областей, но не казнокрады. В наш век президентов и конституций нам кажутся дикими законы, по которым жило деспотичное общество инков. Но когда мы слышим слова «свобода» и «демократия» перед глазами встают образы отнюдь не сытой и счастливой жизни. Для нас они уже давно стали синонимами слову «война». У инков не было лицемерия, цинизма и алчности, с которыми мы живем каждый день, когда за каждой фразой кроется совсем иной тайный смысл, влекущий за собой чью-то выгоду и подлый обман. Нам кажутся жестокими их ритуалы с принесением человеческих жертв, аморальными «дома избранниц» с жёнами Инти, отсталой их культура с отсутствием письменности и недальновидными технические постулаты отказа от использования колеса и выплавки некоторых металлов. Но мы миримся с равнодушием к бездомным и инвалидам, принимаем существование малолетней проституции в наших городах, уродуем до невозможности наш язык и используем наши изобретения для создания ещё более мощного оружия, чем то, которым владели прежде. Инки ценили любую человеческую жизнь, она была для них священна, и принесение такой сакральной вещи в жертву было ни чем иным, как попытка защитить остальных людей от гнева богов. Мы же приносим куда более кровавые жертвы ежеминутно, умирая от курения, убивая людей в автокатастрофах, стреляя на улицах, делая аборты и загрязняя отходами окружающий нас мир. Инки повсеместно создавали дома избранниц, где содержались сотни жен Солнца, их выбирали с восьми лет и всю свою жизнь они оставались девственницами, чтобы служить Инти, и только некоторых из них брал себе в наложницы Сапа Инка, являющийся наместникам Солнца на земле. Остальные жёны Солнца изготавливали одежду, головные уборы и украшения, которые имели право носить только император и его законная жена койи. Мы же не считаем количество «публичных домов», которыми забиты наши города, где заняты отнюдь не ткачеством и пряжей, а ханжество, с которым мы произносим имена этих мест, скрывающих не библиотеки, театры или дома культуры, уже не вызывает чувство дискомфорта. Количество эпитетов, словесных форм и характеристик, которыми богат кечуа – язык инков — может поставить в тупик любого лингвиста, доказывающего богатство языков романской группы, распространённых в Европе. А циклопические строения, чьи элементы порой превышают вес в сто тонн, возведённые без помощи кранов и современных режущих инструментов, до сих пор приводят в недоумение инженеров и строителей.
Что же принесли с собой высокообразованные европейцы в варварский мир Нового Света? Замки и засовы на двери в страну, где не существовало воровства, фармацевтику, где не было таких страшных болезней, как сифилис, корь или оспа, бумагу и чернила, где вместо бюрократии была чётко налаженная система управления. Что дали европейцы этому миру, где не существовало прелюбодеяния, распутных женщин и порочных мужчин, мошенничества и казнокрадства, алчности и безмерной жажды наживы? Где поля, пастбища, шахты и леса, формально принадлежа Инке, фактически находились в коллективной собственности общин, которые лишь часть времени обязаны были обрабатывать наделы жрецов и верховного правителя, а в остальное время работали на себя. Что могут европейцы поставить себе в заслугу? Строительство церквей на месте разрушенных инкских храмов, новую религию, кровавой сечей разрушившей культурно-социальные связи миллионов людей, частную собственность, лишившую индейцев всего, что они имели, и заставившую их за гроши работать на испанцев? Может быть, безмерная любовь к драгоценному металлу должна была стать основой цивилизованной культуры, передаваемой испанцами индейцам? Когда стремление получить вожделенное золото, дававшее возможность позволить себе всё, не останавливало ни перед ложью, ни перед предательством, ни перед убийством. Когда в большой погоне за золотыми брусками человеческие жизни становились всего лишь разменной монетой.
«Золото, серебро и драгоценные камни, которые имелись у королей инков в огромных количествах, как это общеизвестно, не входили в обязательную подать, которую индейцы были обязаны вносить, и короли не просили их, поскольку (драгоценности) не считались тем, что было необходимо для войны или для мира, и не рассматривались как имущество или сокровище, потому что, как известно, у них никакая вещь не продавалась и не покупалась за серебро или золото, и ими не расплачивались с воинами, не расходовали их, чтобы помочь решить какую-нибудь нужду, которая у них возникала; и поэтому они считали их ненужной вещью, которую нельзя было съесть или купить на неё еду. Они ценили их только за их красоту и блеск, (используя) для украшения и служб в королевских домах и храмах Солнца и домах девственниц».
У Инков не было ни бедных, ни бродяг, ни попрошаек. Государство заботилось о своих подданных, в какой бы ситуации они не оказались, а лень строго наказывалась. Люди имели всё, что необходимо для жизни, из еды, одежды или обуви, а их наряды и обычаи строго соответствовали родному региону. За их неизменностью следили ставленники Инки, который считал это крайне важным для хорошего правления. Привычку же испанцев менять вид своих платьев приписывали их тщеславию и порочности. Никто в империи Тауантинсуйу не мог назвать себя бедняком или идти «стоять на паперти», так как в достаточном количестве они имели все необходимые ресурсы, будто были богатыми, но если говорить о роскоши и излишествах, то их можно было считать беднейшими, так как ни в чём у них не было избытка.
Отец Акоста так описывал порядки инков: «В должное время они стригли скот и каждому давали (шерсть) для пряжи и изготовления одежды для себя, детей и жены, и практиковались посещения, чтобы (узнать), выполнили ли они это, а ослушавшихся наказывали. Избыток шерсти они оставляли в хранилищах; и такими переполненными шерстью и другими вещами, необходимыми для человеческой жизни, нашли их испанцы, когда пришли на (эту землю). Нет ни одного разумного человека, который не восхищался бы столь благородным и предусмотрительным правлением, ибо, не будучи ни монахами, ни христианами, индейцы на свой манер исполняли ту столь высокую заповедь не иметь собственность и обеспечивать всем необходимым и содержать с таким старанием религиозные дома и дома своего короля и господина.»
Испанцы принесли с собой новые, неизвестные индейцам пороки и социальные проблемы, которые со временем разрушили тот мир, что существовал на этих землях. Один из конкистадоров писал: «Когда они обнаружили воров среди нас, и людей, которые пытались соблазнить их дочерей, они стали презирать нас». Но столетия сделали своё дело, и теперь цельный мир, разрушившийся когда-то на куски, практически прекратил своё существования в первоначальной ипостаси. И живущих в Перу людей обуревают такие же страсти, как и нас с вами.
Ценности многих поколений были погребены под руинами красивых городов, став крепким и прочным фундаментом колониального могущества испанской короны. И кровожадность стала зваться доблестью, жестокость и неистовство – боевым духом, а убийство индейцев – военной славой. В погоне за властью и богатством новые губернаторы и управляющие предавали товарищей по оружию, клеветали на соперников, убивали друг друга. Мельница душ перемалывала в муку жизни тысяч искателей приключений, но это была капля в море по сравнению с миллионами коренных жителей, которые от болезней, голода и непосильного труда с проклятиями на устах валились замертво, закабалённые пожизненной энкомьендой. Испанцы не сразу поняли, что ещё большим кладом для них стало не серебро и золото, вывозимое тоннами из страны, а подданные Инки, которые, как ни старались конкистадоры, не хотели умирать. Их труд, доставшийся завоевателям бесплатно, стал на протяжении столетий главным инструментом для получения ресурсов из этого богатого края.
Когда-то всё было поставлено на кон: и власть, и вера, и жизнь, и даже смерть. Когда-то в долинах, окружающих Куско, пролились реки крови, затопив улицы многолюдного города алыми потоками, смешанными с конским помётом и хохотом солдат, пьяных от своего всесилья, алчности и предвкушения наживы. Нет, это было не тёмное время, это было время золотое. Так как тонны солнечного металла, сдираемого с облицовки храмов, с шей людей и алтарей божеств, шли на переплавку, чтобы киноварными ручьями расплава затмить цвет пульсирующей крови, полной нескончаемого стылого ужаса настигнутой смерти. Перекошенные от боли лица слились в одну массу со светящимися лицами конкистадоров, упивающихся животным экстазом насилия и похоти. Уже ничто не могло спасти империю — в этот момент не было в мире ни сострадания, ни сочувствия, ни жалости. Был запах дымного пороха, щёлканье кремней мушкетов, звук разрезаемой сталью плоти и хруст костей, переломленных равнодушными мечами бессердечных завоевателей. Нет, им не нужны были рабы, пока не нужны, они хотели вселить страх в каждого человека до последнего ребёнка, они должны были сломить дух жителей города, они должны были успеть сталь богачами до рассвета.
Огромный золотой диск с изображением Солнца, который был главной святыней в крупнейшем храме Тауантинсуйу, чьи стены от пола до потолка были покрыты пластинами и брусками золота, оказался в руках одного из конкистадоров. Его имя было Мансио Сьерра де Лекисамо. В ту же ночь, в ажиотаже общего веселья, ещё до наступления рассвета, он умудрился проиграть захваченный диск в карты своим же братьям по оружию. Этот незначительный эпизод в эпопее событий, полных драматизма и ужаса, связанных с завоеванием империи инков, получил настолько широкую огласку, что его и по сей день вспоминают в Латинской Америке. «Jugar sol antes que amenazca», — говорят перуанцы. Проиграть Солнце, проиграть его ещё до рассвета. И уже неважно в чьи руки оно перейдёт, ведь светить тем людям, которые поклонялись ему несколько веков подряд, оно уже не будет никогда.