Глава 9.5. Telica. Вулкан со вкусом тунца

Прошло два дня с последнего нашего посещения вулканов, и, несмотря на ломоту во всем теле и деревянные ноги, мы решили попробовать еще раз. На этот раз нас ждало ночное восхождение на вулкан Telica. Мы проанализировали все недостатки прошлого путешествия и подготовились более обстоятельно. Этот тур включал в себя подъем на вулкан при полной луне с последующей встречей рассвета. Утро было решено потратить на прогулку по центру города и посещение ряда соборов, а также знакомство с местным колоритом улиц. На одном из перекрестков я не сразу признал в тишине окон и закрытых деревянных дверей фасады вчерашних шумных ночных клубов, где в мерцающей подсветке стробоскопов в оконных проемах танцевали тени женских фигур go-go dance. Странно было видеть эти безлюдные здания, больше напоминающие глухой провинциальный пригород, чем граничащие с центром исторические дома.

Леон во второй половине девятнадцатого века после отделения Никарагуа от Мексиканской империи стал ненадолго столицей молодого государства, но в борьбе с Гранадой, потерял этот статус, так же собственно, как и Гранада не смогла его приобрести. В череде гражданских разборок они не успели рассмотреть третьего соперника, подхватившего знамя лидера – Манагуа, являющегося и по сей день столичным городом. Прямые улицы одностороннего движения, сочные фасады, церковные колокольни, древние Тойоты и Киа, уличные торговцы едой и одеждой – все, чем живет сегодня этот город, как две капли воды похоже на Гранаду. Но в отличие от южного соседа, где местами паломничества является только одна пешеходная улица и центральная площадь, здесь туристы встречаются повсеместно. Они гуляют по мостовым, сидят в кафе, стоят перед фасадами соборов. Проходим от собора до собора, рассматривая нарядные колокольни, старый декор арочных стен, иконы в каменных нишах. Центральный кафедральный собор рядом с главной площадью встречает нас своими облезлыми штукатурными боками. Кое-где сохранились пятна желтой краски, но они потрескались и превратились в текстуру каменной почвы пустынь. Внутри собора подходим к  сидящим около входа на левую башню колокольни двум дамам. Они выписывают нам билеты. Кроме посещения крыши собора, можно также спуститься в подземную крипту и внутренний дворик с садом, но из-за проходящей в церкви службы попасть туда мы не смогли. Поднимаемся на башню, где в арочных проемах висят колокола, но работающая звонница автоматизирована. Чугунная троица, словно запертый в клетках ценный экспонат зоопарка,  весит в кованой металлической этажерке, подключенной к простенькому блоку управления, остальные колокола лишь для красоты. С колокольни небольшая лесенка спускается на кровлю левого церковного нефа, где длинный ряд башенок ровным строем идет до противоположного торца. Вдоль парапета есть возможность прогуляться, чтобы посмотреть с высоты четырехэтажного дома на пестрое нагромождение кровель города. На заднем плане видны неровные края горных хребтов, подернутых синевой километровых масс воздуха. С центрального фасада оба нефа венчают по два атланта, поддерживающих каменные балки. В левом проеме сохранился колокол, правая половина пустует. Какая-то европейская организация по защите памятников архитектуры выделила гранд в полмиллиона долларов на восстановление собора, и теперь его приводят в опрятный вид, начав с кровли.  Центральная площадь перегорожена забором из профлиста, лишь недавно завершились работы по ремонту брусчатки, фонтана и скульптурных композиций, но пространство до сих пор закрыто, видимо ожидая торжественную презентацию к какому-нибудь местному празднику. В одной из улиц случайно находим Центр Искусств, располагающийся в двух зданиях. Экспозиция в основном представляет собой картинную галерею, но присутствует и несколько скульптурных композиций в разделе Современное искусство. Итальянские живописцы 16-17 века, мастера из Мексики и Кубы начала 20-го, современные художники Боливии и Венесуэлы. Коллекция, собранная под эгидой этого Центра Искусств, довольно внушительная, среди экспонатов затесались даже несколько работ Пикассо. Отдав должное культурной стороне Леона, мы отправились вкусить гастрономической его части. А после еды попробовать поспать перед подъемом в горы.

Поужинав в китайском кафе недалеко от нашего отеля, направляемся к знакомому нам месту сбора треккеров. Двери закрыты, но с черного хода звоним в дверь. Нам открывает девушка, улыбается и жестом приглашает внутрь. За обеденным столом сидит два десятка человек, шумно беседуют, разбившись на небольшие компании. Приветствуем старых знакомых Лорен и Пола, хлопочущих по кухне. За столом также пара узнаваемых лиц по прошлому походу. Среди сопровождающих нас в этот раз гидов оказывается американец с украинскими корнями. Он с семьей в четыре года покинул родину и перебрался в США, окончил университет на факультете математики и преподает в высшем учебном заведении. Сейчас он в отпуске на несколько недель, и по стечению обстоятельств оказался в Леоне, где решил в первом же попавшемся месте поработать волонтером. Этим местом оказался туристический треккерский центр. Уже в пути на вулкан с сильным акцентом, но с грамотно построенными фразами, он общался с нами на самые разнообразные темы, начиная с гастрономических пристрастий и заканчивая системой образования в Северной Америке. Едва успев выпить чашку кофе и снарядиться фонариками, я услышал приглашение занимать свои места в машинах. На этот раз нас ждали два фургончика, идентичные тому, что подвозил нас к подножию el Hoyo. В группе оказалось девятнадцать человек и четыре гида. Тур на Teleca является очень популярным, но в основном проводиться в виде двухдневного подъема с объемными рюкзаками за плечами, ночной при полной Луне проводится лишь раз в месяц и привязан непосредственно к лунному календарю. Дорога заняла чуть больше получаса и вскоре мы стояли у точки начала восхождения.

По стечению обстоятельств в San Hacinto нам пришлось побывать еще вчера, когда при дневном свете мы бродили по полю, испещренному фумаролами. Земля на площади в пару гектар покрыта язвами в желтых разводах кристаллизованной серы, из которых вырываются  клубы сероводорода или вскипающая грязь. Бульканье и свист сопровождают в течение всего времени прогулки по этому природному минному полю. Будто гигантский котел кипит  и пенится на огне, а ты словно случайно попавший в него муравей стараешься аккуратно ступать по застывшей корке накипи. Если на свете и есть Ад, то его близкое присутствие начинает ощущаться именно в таких местах, где жар подземных костров выходит на поверхность. И в то время, как ты следишь за каждым своим шагом, стараясь делать его как можно более ровнее и размереннее, орава местной ребятни скачет в шлепанцах среди бурлящих ванн, с энтузиазмом ковыряясь в земле палками, и доставая на свет божий намотанные на тросточки, будто сахарную вату, волокна грязи.

В ночной темноте мы оставили позади кафе, в котором вчера с удовольствием вкушали свой обед и гуськом двинулись в сторону гор. Луна ярко светила, добавляя в ночной сумрак серебряных красок. С обеих сторон дороги заборы из деревянных кольев, толщиной в руку и колючей проволоки, защищающих частные владения, преграждали нам путь к отступлению. Пыль плотным облаком, угадывающимся по характерному запаху, поднималась от десятков ног людей, бредущих друг за другом в ночной лес. Через полтора часа мы оказались у подножия горы.  Я предполагал, что еще столько же и мы будем на месте, но когда я услышал, что цель нашего визита находится далеко впереди, где в тусклом лунном сиянии виднелся горный хребет, самой дальней и высокой вершиной которого была Telica, я сильно поистратил свой оптимизм. После пятнадцатиминутного перерыва мы тронулись в путь. Благодаря ночной прохладе и незначительному грузу за плечами идти было довольно легко. Но как только уклон приобрел трехкратное увеличение, организм быстро наградил нас одышкой и крупной испариной пота на теле. Ветки то и дело били по лицу, так как зрение не успевало отслеживать одновременно движение ног и головы. Кустарник все теснее обступал разбитую ботинками и эрозией тропинку. Луна уже редко появлялась среди густых веток. Ближе к трем ночи мы вышли к кромке леса и оказались перед склоном, усыпанным камнями. Десять минут отдыха немного пополнили запас наших сил, и мы начали восхождение. Камни то и дело выскальзывали из-под ног и таяли в темноте, тропинка пропала, и осталось только направление движения – движения вверх.

Оказавшись на хребте, перед нами открылся вид на огромный дымящийся кратер, казавшийся гигантским чудовищем, съежившимся от холода ночи и с идущим паром изо рта.   Луна освещала его густое дыхание и неколебимый силуэт разверзшейся пасти. На изломе хребта опять показалась дорожка, устремляющаяся вниз. В долине укрытой горным склоном от ветров появилась скудная растительность, кое-где в темноте виднелись посеребренные силуэты пальм. Немного поодаль мы обнаружили лагерь другой группы, спящей крепким сном. В отличие от el Hoyo, здесь не было сильного ветра, пригибающего палатки к земле и ночевка наверняка выглядела более комфортной. Мы остановились в ста пятидесяти метрах от палаточного лагеря, чтобы не мешать своими разговорами чужому счастью сна. При свете фонариков гиды стали распаковывать еду. К нашей радости мы прекрасно знали с прошлого путешествия о принятых в данном коллективе нормах чревоугодия, поэтому решили разнообразить рацион употребления помидор и огурцов более калорийной пищей. На земле появилась пара банок консервированного тунца, составившая замечательный дуэт со свежим французским багетом, предусмотрительно купленным нами днем. Ломтики рыбы существенно восполнили потраченные нами при восхождении силы и вселили оптимизм, а пара глотков рома дополнили картину радости и умиротворения. Перед подъемом к кратеру вулкана у нас было полчаса, которые мы потратили вытянувшись в неге на земле, обратив лицо к наполненному брызгами звезд небу.

В пятом часу мы тронулись в путь. Склон был не слишком крутым, но массивные камни то и дело попадали под ноги, пытаясь увлечь за собой вниз по склону. Длинной цепочкой мы карабкались, устремляясь к жерлу вулкана. Добравшись до кромки, люди растянулись рядом друг с другом вдоль обрыва, уходящего на добрую сотню метров вниз, свою позицию для  наблюдения заняли и мы с Полиной. В дымке то появлялись, то исчезали красные рваные всполохи лавы. Гора делала глубокий вдох и снова распаляла свое нутро, отчетливее проявляя прожилки кровеносных сосудов на своей поверхности. Мы будто зачарованные смотрели в пасть вулкана, слушая его асинхронное дыхание. Тело само сильнее и сильнее вжималось в мелкое крошево склона, боясь пошевелиться, чтобы не быть проглоченным шестисотметровой глоткой горы. Наконец, выйдя из оцепенения, я посмотрел на противоположную сторону, где в бледно-алых взмахах перьев жар-птицы, рождался рассвет. Проследовав по водоразделу долины метров пятьсот, мы вышли к склону, с которого было удобно наблюдать за восходом солнца. К этому моменту из лагеря подтянулись проснувшиеся люди. Они занимали удобные места на камнях, в ложбинах, на площадках, чтобы увидеть рождение нового дня среди горных хребтов, тающих на востоке. Солнце всходило медленно, словно специально томя в ожидании кульминации своих зрителей. Оттенки красного, появившиеся на горизонте, стали блекнуть, складки гор посветлели и залились мягкой дымкой, светлое небо накрыло долину. И когда казалось, что солнце уже и не появится, мелкие барашки у самого горизонта вспыхнули красным пламенем, а вслед за ними запылал выходящий на небо огненный шар. Рассвет настал.

Холод в мгновение ока отступил, воздух стал быстро прогреваться, и вскоре захотелось избавиться от теплой одежды, оставив на себе только футболку. Наша группа начала собираться в обратную дорогу. Внизу, где стоял ночной лагерь, простиралась практически безжизненная долина, лишь у самого подножия склона украшенная несколькими пальмами и ковром травы, где мы отдыхали ночью. Днем дорога, ведущая к вулкану, смотрелась совсем иначе, она стала более широкой и дружелюбной. Деревья-великаны, под размашистыми ветвями которых мы отдыхали, оказались не более, чем обычными тисами, бесконечные темные долины с лесами метровых пик, торчащих из земли, приобрели обычную форму убранных кукурузных полей. Практически всю дорогу мы проболтали с нашим украинским гидом, обсуждая разные стороны американской и славянской культуры, но я уверен, что каждый остался при своем мнении, где жить лучше. К девяти утра мы спустились к началу маршрута, где нас ожидали два грузовика, готовых доставить обратно в Леон.

Машина плавно покачивала кузовом в такт попадающихся неровностей на дороге. Под эту убаюкивающую тряску практически весь наш салон склонил головы, пытаясь поймать те сны, что каждый из нас не посмотрел этой ночью. Я вспоминал вулкан, долину под ним, в которой пробивалась новая жизнь, рассветные краски утра и нас, лежащих на самом краю пропасти. Мы попытались сделать выводы из совершенных нами ошибок в наш первый подъем, и второй раз получился более гладким. И как приятно понимать, что твой желудок набит не рисом и овощами, а чем-то более существенным, что может тебя спасти от голода холодной ночью на вершине горы. Как приятно понимать, что все имеет свой вкус, и вкус этого вулкана для меня –  вкус с таким упоением съеденного на его вершине вприкуску с багетом тунца!