Глава 8.1 Мануэль Антонио. «Тихое» побережье океана

Наш путь лежит к побережью Тихого океана в ста пятидесяти километрах от столицы Коста-Рики. Но добравшись в Сан Хосе уже ближе к десяти вечера, перед отправлением в Мануэль Антонио мы решаем переночевать в столице. Сан Хосе считается криминогенным городом, и передвижение в темное время суток по пустынным улицам настоятельно не рекомендуется. Но за отсутствием местной валюты, да и общим нежеланием платить втридорога местным таксистам решаем добраться до намеченного отеля пешком. Короткими перебежками с увесистыми рюкзаками мы перемещаемся от перекрестка к перекрестку, стараясь особо никому не попадаться на глаза. Пустые улицы сменяются барами, из которых льется хард-кор, а посетители заведений мелкими группками стоят на улице и весело над чем-то хохочут. Чопперы то приезжают, то уезжают, заставляя глубоким низким рыком выхлопных труб без глушителей панически визжать редко  припаркованные  у бордюров машины. Через пятнадцать минут наконец-то оказываемся под защитой стен хостела, где администратор любезно сообщает нам о наличии свободных комнат.

Коста-Рика – страна, имеющая подавляющее количество светлокожего населения во главе с женщиной-президентом. Страна, тесно поддерживающая отношения с главным «донором» — США, но не забывающая своих ближайших соседей. Страна, помешанная на экологии и здоровье нации и живущая за счет туризма. Во время колонизации Центральной Америки судьба не улыбнулась Коста-Рики. У нее не было природных ресурсов, плодородных почв или хорошего геополитического положения. Поэтому европейцы, заселяющие эту территорию, не были богаты и не организовывали плантации, как их южные соседи, с привлечением рабского труда выходцев с Ямайки или Африканского континента. Это и сыграло главную роль в расовой расстановке сил в стране. В прошествии времени Коста-Рика сменила свою политику с аграрной области на туристическое ориентирование, и теперь мы ее знаем как райское место с огромным количеством национальных парков, где живут несколько сотен видов птиц, огромное количество млекопитающих и главный символ страны – красноглазая лягушка.

Встав рано утром, уже к полудню мы были в Мануэль Антонио. Небольшой город, находящийся в пяти километрах от Пуэрто Кепоса, растянулся от холмистых вершин, занятых дорогими отелями, до самого берега, в пяти минутах ходьбы от которого находится национальный парк «Manuel Antonio». Оставив свои вещи в отеле и решив не обременять себя ожиданием автобуса, мы пошли прогуляться до побережья, благо, что дорога шла все время под горку. Дорогие рестораны с отделкой по старину, где даже столешницы были изготовлены их массивного спила стволов  вековых деревьев, а стулья напоминали викторианские кресла-качалки, магазины сувениров и одежды, отели, агентства по продаже жилья – даже тяжело представить, что где-то за таким нагромождением туристических услуг могут прятаться домики местных жителей. С дороги то и дело сквозь поросшие кустарником и деревьями склоны открывается прекрасный вид на лагуну с двумя небольшими островами. Спустившись к побережью, оказываемся на длинной протяженной косе песчаного берега, с двух сторон прижатой каменистыми склонами. Вода отошла метров на пятнадцать назад, оставив на берегу небольшие ветки и окатанные камни. Пальмы не решаются теснить побережье, и до них от морской полосы остается метров шестьдесят. Мягкая подстилка из крупных листьев и расколотых плодов украшает темными пятнами светло-серый песок. Кое-где по пляжу разбросаны остатки стволов толщиной в человеческий торс. Проходим к песчаной косе, осторожно ступая по песку, боясь раздавить брызнувших во все стороны крабов отшельников. Солнце еще горячее, его лучи оплавляют тела, только сильнее вызывая желание поскорее окунуться в воду. Волны с шелестом находят на берег одна за другой, стаскивая в пучину крупицы песка. Я оставляю сланцы возле кромки воды, лижущей сушу, а сам с упоением погружаюсь в накатывающие волны. Они борются со мной, сопротивляются моему приходу, стараясь вытолкнуть на берег, но я упорно иду навстречу океану, пока полностью не погружаюсь в воду. Тогда напряжение спадает, океан перестает сопротивляться, и я качаюсь на волнах, слушая его шелест, и точно понимаю, что он не «Тихий», а очень даже не против поговорить.

Всю ночь шел тропический ливень, не утихая ни на минуту, а я думал, если природа способна за такое короткое время вылить столько осадков, то местность вокруг должна превратиться в сплошные болота. Но часов в девять утра дождь прекратился, и улицы выглядели точно так же, как и вчера. Несмотря на сомнение в возможности посетить парк из-за ночного дождя, уже в десять мы были около касс и покупали входные билеты. Национальный парк встретил нас криком мартышек, резво скачущих по гибким деревьям. На тропинке стояла масса туристов, сбившихся небольшими группами возле гидов с телескопами, настроенными на сидячих в листве обезьян. Туристы подходили по очереди к окуляру, издавали восторженные вздохи и делали фото любопытных мартышек. Мы проследовали дальше, стараясь наблюдать за идущими впереди группами в надежде, что их гиды окажутся более расторопными в поиске живности, прячущейся в зарослях джунглей, чем мы. Небольшие змеи, пауки, агути, еноты, несколько видов птиц попадались нам на пути к песчаным пляжам парка. Возле берега на ветках игуаны грели тело на солнце, вбирая про запас живительное тепло. В джунглях сетью небольших тропинок были сплетены между собой обзорные площадки с прекрасным видом на исполинские деревья, увитые снопами лиан, и скалистые обрывы, выходящие прямо океану. Блуждая по парку, наблюдая, как крылья стрекоз переливаются в солнечных лучах, как бабочки порхают с ветки на ветку, как обезьяны скачут по верхушкам деревьев, оставляя после себя зеленый листопад, мы провели целый день и не заметили, что парк уже закрылся. Неохотно прощаясь, с последними посетителями мы вышли за территорию, понимая, что не сможем вернуться сюда больше никогда.

Рано утром на следующий день за нами заехал минивэн, чтобы забрать нас покататься на кэнопи. Эта забава, родившаяся из необходимости путешественников пересекать каньоны и расщелины, превратилась в увлекательное приключение для европейских и североамериканских семей, пресыщенных обычными трекингами в горы. Расположенные на высоте деревянные площадки, соединенные между собой канатами, раскинулись среди исполинских стволов тропических деревьев. Несмотря на баснословную стоимость тура и ориентированность явно не на наш «кошелек», мы все-таки решили рискнуть, чтобы понять, что же такого привлекательного в этом развлечении, и почему оно так популярно у приезжающих сюда на отдых европейцев и американцев. Мы ехали по грунтовой дороге, с обеих сторон окруженной плантациями пальм, выращиваемых для получения пальмового масла. Раньше эти красно-бурые земли были сплошь засажены банановыми культурами, но правительство распорядилось использовать более дорогие сырьевые ресурсы, и теперь бананы можно встретить только на южных территориях страны. Верхушки же этих пальм используют для переработки в сырье косметической и пищевой индустрий. С вершин холмов видны бескрайние плантации пальм, впрочем, довольно гармонично вписанных в моря окружающей их зелени.  Так произошло, что в этот день желающих получить заряд адреналиновой энергии, кроме нас, никого не нашлось, в связи с чем мы были на площадках только в присутствии двух инструкторов. Дикие папоротники, закрывающие тенью своих листьев небольшие растения, шагающие пальмы, за счет своих движущихся корней перемещающиеся к солнцу на несколько сантиметров в год, провода лиан толщиной с руку, держащих своей мертвой хваткой стволы деревьев – все это создавало атмосферу первобытной дикой природы с законами, созданными миллионами лет назад, в которую пытался вмешаться человек со своими чуждыми понятиями. Зацепив карабин на движущийся по канату блок, я шагнул в пропасть. Меня понесло сквозь пустоту, заполненную лишь природными столпами, в хаотичном порядке вырастающими из зеленого ковра нижнего яруса леса. Невидимая нить, создающая иллюзию моего полета, давала мне направление движения, а правая рука зажимала трос, не давая вращаться вокруг собственной оси. Через несколько минут я приземлился на следующей площадке. Наше путешествие от дерева к дереву заняло минут сорок и в конце пути мы оказались на земле. Чувство равновесия опять приобрело тот вид, который имело всю мою сознательную жизнь. Получив в вознаграждение за пройденные испытания по тарелке овощей и риса, а также кувшин с лимонадом, после их употребления мы вернулись в свой отель.

Еще накануне нам пришлось поменять наш номер, забронированный всего лишь на один день, а теперь уже занятый другими посетителями, на дормиторию с четырьмя двухъярусными кроватями. В памяти всплыли студенческие годы, когда небольшую комнату на четвертом этаже общежития приходилось делить с тремя такими же, как я, студентами, только лишь с одной разницей – их было меньше и разговаривали они на одном языке со мной. Теперь на соседней койке со мной лежал кучерявый  парень с густой бородой, приехавший из Южно-Африканской республики  покататься на сёрфе в тихоокеанских волнах. Кафельный пол был покрыт вещами, равномерно раскиданными из рюкзаков, а за окном были видны балконы хостела с деревянными качелями, с которых открывался прекрасный вид на склон холма с теряющимися в зеленых зарослях отелями и бассейнами. К заходу солнца мы отправились на пляж, чтобы насладиться видом падающего в волны Тихого океана небесного светила, и последний раз на этом побережье ощутить вкус соли на губах и запах морского бриза, стелящегося по берегу океана после знойного дня. Это были прекрасные мгновения, тающие сахарной пудрой облаков, скрывающихся в сумраке ночи…