На следующий день мы просыпаемся рано, чтобы за день успеть осмотреть Колон. Автобус на вокзале находим практически сразу, старенький туристический, но с кондиционером и телевизором. И через полтора часа оказываемся на северном побережье Панамы, в одном из важнейших городов, являющимся атлантическими воротами в Панамский канал. Водитель останавливает на перекрестке крупных улиц, одну из которых можно назвать бульваром, так как между двумя проезжими частями зажат довольно широкий тротуар с боковыми полосами газона и редко растущими деревьями. Изредка встречаются небольшие памятники и мемориальные таблички. Народу очень много, толпа совершенно разномастная, и нас не покидают сомнения в безопасности наших вещей. Город считается криминально опасным, и туристам не рекомендуется выходить за портовую черту.
Первоначально город именовался в честь одного из строителей железной дороги, проходящей через город, но после был переименован в честь Христофора Колумба. Эти места действительно открыл Колумб, побывавший во время своего последнего путешествия к Новому Свету в 1502 году на некоторых побережьях Панамского перешейка, в том числе и на острове Мансанильо, где теперь расположен Колон. Эти земли не попали вместе с остальной Панамой под интенсивную испанскую колонизацию из-за неблагоприятных в здешних местах условий жизни. Остров был покрыт мангровыми зарослями и деревьями мансанильо, сок которых настолько едкий, что вызывает ожоги на коже. Деревья произрастали на смердящем болоте, где жили крокодилы. Воздух был полон ядовитых насекомых и нездоровых болотных испарений. Колумб не остался здесь, и, отплыв несколько к западу от Колона, основал поселение под названием Санта-Мария-де-Белен. Там он оставил управлять городом своего брата Бартоломео и сотню конкистадоров. Поселенцы прожили на том побережье недолго – печально, но факт, что лишения и тяготы жизни, а также постоянные стычки с индейцами привели к гибели поселения, оставив траурную страницу в истории колонизации Нового Света. И только через триста пятьдесят лет после трагедии на этих землях появился город, ставший впоследствии нынешним Колоном.
Несмотря на прошедший дождь, на улице неимоверная духота, но, глядя на лица окружающих людей, складывается ощущение, что они этого не замечают. С бульвара Paseo de Centenario сворачиваем на одну из прилегающих улиц, где располагается католический храм, находящийся сейчас на реконструкции. Вместо него функционирует неприметное здание напротив, заполненное людьми в ожидании какой-то церемонии. Судя по большому количеству темнокожих мужчин в пиджаках и дам в платьях, играют свадьбу. Возвращаемся на бульвар, своим основанием упирающийся в берег океана – в Parque de la Juventud. В городе нет как таковой набережной с бетонной или гранитной мостовой, рослым рядом пальм и небольшими кафе, хотя все предпосылки для этого существуют. Вместо них до самой кромки воды спускается подстриженная газонная трава, кое-где разбавленная россыпью валунов и одиночными пальмами, довольно сильно захламленная мусором. Народу практически нет, не считая парней, ныряющих около остова старого корабля, своим носом или кормой (теперь и не разберешь) вросшего в побережье. С обеих сторон вдали виднеются портовые доки с массивными кранами для разгрузки контейнеров, до горизонта разбросаны корабли разных размеров и функциональности, стоящих на якоре. Некоторые из них замерли уже навсегда. Погуляв возле кромки воды, насколько это позволяли прибрежные камни, заходим в небольшой бар открытого типа, очень похожий на советские пивнушки, с одной стороны защищенные ажурной чугунной решеткой, а с других обитые фанерой. Народу четыре человека. Двое из них — девушки-официантки, чинящие с помощью отвертки и саморезов барные стулья, двое других — молодые ребята, уже сильно навеселе, пьют пиво. Кроме пива в баре больше ничего нет, что, собственно, нас нисколько не расстроило. Взяв по банке «Balboa» мы отходим к порогу. Один из ребят подходит к нам и слегка пошатывающейся походкой наглядно показывает, что за порогом пить нельзя, так как заберет полиция, а можно только внутри. И после этого рассказывает нам, что он колумбиец, занимающийся наркоторговлей, верилось с трудом, но мы улыбнулись и сфотографировались на память с будущим «наркобароном». Допив пиво, возвращаемся на бульвар. Не успев прогуляться и пятнадцати минут, как видим подъезжающих к нам полицейских на мотоцикле. Они взволнованно спрашивают, что мы здесь делаем, и предупреждают, что находиться здесь опасно из-за частых грабежей. Один из них отходит в сторону, сообщая по рации, что обнаружены туристы, гуляющие по улице без сопровождения, другой в это время предлагает покинуть нам опасную территорию, переправившись в зону причалов круизных атлантических лайнеров. Мы не особо сопротивляемся, соглашаясь на его предложение, и он свистом останавливает первое попавшееся такси, и, несмотря на имеющегося у таксиста клиента, бросив ему пару фраз, сажает нас на задние сиденья. Второй в это время сообщает по рации: «Отбой».
Через семь минут таксист доставляет нас к месту назначения. Причал разительно отличается от всего города. Территория огорожена сеткой с колючей проволокой, современный двухэтажный терминал заполнен магазинами и дорогими кафе, на территории масса туристов, а вокруг здания чистота и порядок. Такие места, как порты, не имеют ни национальной принадлежности, ни местного колорита, и в какой бы точке земли они не находились, будут похожи друг на друга, как две капли воды. И если первоначально они были символом модернизации, развития технологий, то теперь являются символом глобализации и стандартизации. Порты были местом свободы, встречи разных наций, рождения независимых взглядов и распространяли любые новые идеи и крамольные мысли, как вирус. И эти точки на карте мира, вмещающие в себя симбиоз разных культур, превратились в пятна и, в конце концов, поглотили практически всю планету, создав мир, каким мы теперь его знаем. Калейдоскоп мировых корпораций, шпили из стекла и бетона, фаст-фуд – где бы мы не оказались, замещение культурных ценностей уже не обратимо. И как когда-то Конрад Хилтон основывал свою отельную империю, предоставив своим клиентам в любой точке мира получить одинаковые тапочки и полотенце, позволив ощутить себя, как дома, так и мы скоро, приезжая в любой город, будем видеть стандартный пейзаж, основанный на небоскребах, кварталах частных домиков в европейском стиле и сетей магазинов и ресторанов под известными брендами.
Сильно удивившись ценам в кафе на первой линии, мы завернули за угол терминала, найдя неприметное место, где, видимо, обычно ест обслуживающий персонал, и получили «меню дня» за меньшую раза в два сумму, чем нам предлагали ранее. Плотно поев, мы отправились разыскивать зону свободной торговли, являющуюся второй по величине после Гонконга, с годовым оборотом более десяти миллиардов долларов. Взяв такси, уже через две минуты мы были на месте – оказывается, зона находится в пятистах метрах от порта. Огороженные высоким забором улицы уходят на многие сотни метров вдаль. Здания разных форм и размеров вмещают в себя как офисы компаний, так и мелкие магазины, но, конечно, основная их специализация – оптовые клиенты. Мелкие покупки беспошлинной торговли в основном оплачиваются на месте и отправляются в аэровокзал или морской порт по усмотрению клиента, на руки товар выдают нечасто. Зона занимает площадь в несколько квадратных километров и поделена на складские терминалы, располагающиеся за мостом, и офисную зону. Здесь есть свои банки, гостиницы, рестораны. Это город в городе, со своими законами и правилами. На пропускном пункте отдаем паспорта, наши фамилии переписывают и вместе с паспортами выдают пропуска. Берем карту города и выходим на торговые улицы с тесно припаркованными друг к другу машинами. Гирлянды проводов пучками бегут от здания к зданию, люди небольшими группами перемещаются от магазина к магазину, ныряя в прохладу кондиционированных торговых залов и теряясь в выборе предложенных товаров. Строители переделывают фасады старых бетонных остовов, покрывая их рядами витражей и алюминиевого сайдинга. Местная жизнь, целью которой является торговля, бурлит здесь, не сбавляя, а только наращивая обороты. Прогуляв по улицам часа три, изрядно измотавшись и не посмотрев и десятой доли, возвращаемся в Колон, чтобы отправится обратно в Панаму.
Уже в автобусе замечаю, что во время заурядного падения рюкзака во время прогулки по городу, разбился экран фотоаппарата. Случай, прибавившийся к череде наших потерь, потерь, на которые мы шли сознательно, чтобы найти что-то новое. Все в мире должно быть уравновешено. Без зла нельзя понять, что такое добро – иначе не с чем было бы сравнивать, сладость встреч не может существовать без расставаний, так и потери дают возможность появления новым приобретениям. Я вздыхаю, раздосадованный случившимся, но пытаюсь смириться с неизбежностью, и засыпаю, хотя до Панамы осталось меньше часа езды.