Мы стоим на тротуаре. Вокруг проходят люди, едва не толкая нас локтями. Вверх поднимаются четырех-пяти этажные серые дома, уходя ровным строем до горизонта. Под ногами на шероховатом бетоне наши рюкзаки. Я до сих пор не могу понять, как мы здесь оказались и куда нам идти дальше. С автобусного терминала города мы сели на маршрутку, перед этим спросив другого ожидающего пассажира, как нам добраться до центра города к железнодорожной станции, неподалеку от которой нами был забронирован отель. Автобус был похож на большого неуклюжего мастодонта, медленно вальяжно переваливающегося через «лежачих полицейских». Он со скрипом нехотя раскрыл свою дверь, еще раз вздохнул, наверняка, вспоминая свою молодость в США, когда он работал с неугомонными школьниками, и только после этого мы смогли вслед за остальными пассажирами подняться в салон. Автобус был заполнен на четверть, поэтому найти место не составило труда, единственной проблемой было пристроить наши крупногабаритные рюкзаки, то и дело задиристо пытающиеся задеть кого-то из сидящих пассажиров. Молодой человек, сидящий у правого заднего колеса, увидев наше смятение, уступил нам места, что было весьма кстати, так как пространство между соседними сиденьями позволяло расположить наш багаж невдалеке от нас, при этом не мешая передвижению по салону. Дорога оказалось не близкой. Автобус то и дело нырял в небольшие улочки, будто пытаясь подхватить с собой всех имеющихся в городе пассажиров. Автобусные остановки не обозначены никакими табличками или указателями, и Бог его знает, как люди разбираются, где стоять в ожидании автобуса, видимо, только исходя из своего богатого жизненного опыта.
Полина пыталась отслеживать маршрут нашего передвижения, чтобы по возможности выйти в более-менее подходящем месте. Через минут сорок пассажир, у которого мы интересовались нужным нам автобусом, спросил у соседа, где нам лучше сойти, и, услышав ответ, сказал нам, что на следующей остановке. Слева от меня сидящий мужчина спросил на английском, что мы ищем. Мы ответили, что центральную железнодорожную станцию, и он также утвердительно сказал, что лучше выйти на следующей. Навигатор при этом упорно твердил, что еще километров пять до пункта назначения, и ни в какую не соглашался с заверениями местных. Под общие одобрительные кивания мы покинули автобус и теперь стоим, не понимая, что нам делать дальше.
В итоге, собравшись силами и закинув за плечи рюкзаки, мы снова тронулись в путь, в надежде за час преодолеть необходимое расстояние до нашей гостиницы сквозь каменные джунгли города. Пересекая бесчисленные перекрестки дорог, оставляя позади себя уютные кафе, тихие парки и людные площади, мы сами того не заметили, как попали в безлюдный спокойный район, преимущественно застроенный одно- и двухэтажными частными дворами с небольшими зелеными лужайками и пристроенными гаражами. Все это очень напоминало «одноэтажную Америку», будто под копирку, списанную с оригинала начинающим художником.
Нумерация домов заставила нас несколько поволноваться, они без устали прыгали друг через друга, будто играя в салки, при этом стараясь и нас завлечь в свою веселую игру. Мы шли, стараясь в веренице чисел, отнюдь не следующих одно за другим, найти нужное нам. И вот, когда мы уже совсем отчаялись, пытаясь обнаружить потерявшийся дом на улице Venezuela, он мелькнул на другой стороне дороги. Из последних сил, сквозь чугунную калитку, мы прошли к лестнице и, вскарабкавшись на второй этаж, оказались рядом со стойкой регистрации. Наша бронь была в порядке, и мальчик за стойкой любезно предложил нам выбрать среди двух комнат для нас наиболее подходящую. Кинув вещи в угол, я с удовольствием погрузился лицом в мягкую подушку, без малейшего желания даже пошевелиться. Но как бы ни прекрасно было это мгновение, и оно должно было прерваться. За этот вечер нам необходимо было проверить еще один более дешевый отель на наличие свободных мест, и найти приличное место для ужина. Мы вышли из отеля, снова окунувшись в уже погружающийся в сумрак город.
Тихие улицы с негромким гомоном цикад и иногда лаем собак провожали нас до самой Avenida Colon. Первоначально мы планировали сесть и доехать на метро, но добравшись до него, передумали, решив, что до отеля на Avenida Javier Mina возле Центрального рынка «San Juan de Dios» не так уж и далеко. Здесь уже тишина прерывалась шумом машин, кое-где были еще открыты магазинчики, но пешеходов практически не было. На светофоре жонглер, встав на лестницу-стремянку, подкидывал в воздух булавы, четко отработанными движениями переправляя их из одной руки в другую. Потом ловко спрыгивал с лестницы и старался обежать максимум машин в надежде получить причитающийся за выступление гонорар. Где-то у центральных площадей прогремел небольшой салют, возвещая, что праздник продолжается. Потратив минут сорок на дорогу, мы добрались до нужного нам отеля, но цена в нем оказалась не на много ниже того, в котором мы поселились, поэтому мы решили, что в смене отеля смысла нет. Проходя рядом с Plaza de los Mariachis, мы хотели остановиться поесть в одном из многочисленных здешних ресторанчиков на открытом воздухе, но увидев тех нескольких туристов, пытающихся съесть не лезущий в горло кусок мяса из-за страшной какофонии звуков, издаваемых окружившими их марьячи, мы решили отказаться от этой затеи.
Возвращаясь по центральной Avenida Juares, мы поняли, что не все улицы города спят в столь ранний час. Здесь было довольно оживленно: люди выходили с покупками из торговых центров, со вторых открытых этажей баров и ресторанов лилась музыка, в некоторые кафе на улице стояли очереди, ожидая освободившиеся места. Заглянув в один из китайских ресторанчиков на соседней улице с системой буфет, что давало возможность поесть за фиксированную цену столько, сколько захотим, мы плотно поужинали и отправились спать.
На следующий день, не сильно утруждая себя ранним подъемом, я проснулся только когда почувствовал, что состояние усталости отошло на второй план, и накопленных сил с лихвой хватит на целый день. Завтрак удивил нас своим разнообразием и насыщенностью. Тосты с джемом, шоколадной пастой или маслом, чай, кофе или сок, фрукты – и все это без ограничения в количестве позволили нам вполне прилично подкрепиться перед началом покорения города. Общую картину бы дополнил горячий омлет или тарелка каши, но самообслуживание не давало нам возможности приготовить эти блюда, да и той пищи, что была предоставлена, хватало с лихвой.
На этот раз, воспользовавшись метро, мы очутились в центре города и поразились тому количеству людей, которые в будний день продолжали отдыхать, пользуясь тем, что еще вчера в стране праздновали День мертвых. Семейные пары с детьми, держащими в руках мороженое и леденцы, прогуливались по Plaza Guadalajara, кто-то сидел у фонтана, кое-где проходили театрализованные представления. Около одной из ширм кукольного театра собралось много народу с интересом наблюдавших, как зеленый червячок раскапывает могильный холм, из которого выпрыгивает скелет, должно быть потревоженный невольной щекоткой «кольчатого непоседы». Червяк писклявым голосом обсуждает с ним наступивший праздник, и они, немного поговорив, отправляются вместе в путь. Люди дружно смеются и аплодируют. Дети, сидящие на папиных плечах, показывают пальцем в сторону сцены или просто смотрят на представление, открыв рты. По периметру всех трех площадей расставлены скульптурные изображения скелетов в разных нарядах и антураже. Вот дама в сиреневом платье и широкополой шляпе с павлиньим пером и ажурным веером стоит, уставившись своими пустыми глазницами в пространство. Вот ковбой в джинсе щеголевато поставил ногу на тюк соломы. С другой стороны скелет кибер-маньяк уже который день не отрывается от стилизованного монитора ноутбука.
Пересекаем площадь Гвадалахары и заглядываем в Catedral Metropolitana, чьи башни желтыми пиками вздымаются к небу. Массивные белые колонны поддерживают нефы и купол. Богатые позолоченные элементы внутреннего убранства выглядят чарующе в свете витражей. Массивные скамьи практически пустуют. Так уж устроен человек, что вспоминает о Боге только в трудную минуту, прося о помощи – сегодня же праздник, и никого нет. Выходим из ворот храма, возвращаясь на наполненную мириадами звуков Plaza Guadalajara. Поворачиваем направо и, перейдя дорогу, оказываемся около Rotonda de los Jaliscienses Ilustres, построенной в честь известных людей, внесших немалый вклад в историю как штата Халиско, так и Мексики в целом. Стая голубей поднимается вверх, еле слышно шелестя крыльями, и сквозь колоннаду ротонды поднимается ввысь. Огибаем собор и оказываемся на еще более просторной Plaza de la Liberacion. Народу здесь не меньше, а то, возможно, и больше, чем с фасада центрального храма. По краям площади продают разнообразные безделушки на радость детям. Чувство праздника, витающее в воздухе, охватывает и нас.
Немного посидев в окружающем нас вихре праздника, выходим на Plaza Fundadores, и, пересекая ее, оставляя в стороне Teatro Degollado и Secretario de Turismo, направляемся к Plaza Tapatia. Монолитные фасады магазинчиков, ларьков мороженого и причудливые фонтаны провожают нас до монумента Escudo Guadalajara. Большие, ничем не занятые пространства каменных мостовых, взрывают замкнутые фигуры улиц, заставляя все здания отойти от площади вдаль. Солнце, проглядывающее сквозь облака, куполом нависающих над плазой, заставляет все здания приобрести объем и содержание, выдергивая их из плоских теней уличной застройки. Свернув немного направо, мы присели отдохнуть в одной из кафе с видом на фонтан Inmolacion de Quetzalcoatl и Calzado Independencia.
Отсюда в семи минутах ходьбы находится здание Instituto Cultural Caba?as, причисленного ЮНЕСКО к объектам мирового культурного наследия. Стены капеллы в этом бывшем сиротском приюте, фотографии истории которого висят в некоторых залах, Хосе Клементе Ороско в 1938-1939 годах расписал фресками, и по сей день считающимися его шедеврами. Входим в основной корпус, стены и потолок которого оформлены мрачными завораживающими работами художника. Давящие скуластые тени людей, вышагивающих среди алого рассвета, каменные кони, несущие своих всадников, измученные, сточенные временем лица, сквозь неизмеримые расстояния и годы, смотрящие в твою душу. Я ложусь на широкую деревянную лавку и погружаюсь в депрессовые творения муралистов, давящие на меня своей серой простотой и каменным напором боли и страданий. В остальных галереях университета располагаются временные и постоянные выставки работ авангардистов, примитивистов и импрессионистов двадцатого века. В них видны эмоции, но нет счастья, этим людям не повезло жить в век перемен, и их боль, скорбь и отчаяние часто проглядывают в их полотнах. Мы выходим к прямоугольному пруду, напоминающему пейзажи мемориального комплекса в Вашингтоне, посвященного Линкольну, и наконец-то вдыхаем свежий воздух, пытаясь стряхнуть с себя тяжесть каменных стен университета.
Поворачиваем налево и выходим к считающемуся самым большим в Мексике рынку «San Juan de Dios». Это здание в три этажа, площадью в несколько десятков тысяч квадратных метров не способно вместить всех желающих продать свой товар, и дух торговли, словно спрут, расползается по ближайшим улочкам и дорогам, заполняя своими лотками все возможное пространство, сильно затрудняя движение транспорта в этом районе. Пробираемся внутрь, где в огромном пространстве на нескольких этажах потоки людей в бесконечном движении кружатся вдоль лотков продавцов. Поднимаемся на второй этаж в зону продажи готовой еды. Здесь раскиданы темными пятнами кухни, окруженные небольшими прилавками, за которыми сидят страждущие эпикурейских наслаждений люди. Мясо, курица, рыба и разнообразные морепродукты со всевозможными соусами и гарнирами, в жареном, тушеном и вареном виде. Божественные ароматы расплываются вдоль прилавков и подхватываются галдящей толпой, жаждущей добавки. За стеклом на прилавках лежат рогатые черепа в горе пожаренного мяса, оповещающие, что это не баранина, а излюбленный деликатес местных жителей – голова козла, все без обмана. На плитах стоят огромные бадьи с только что приготовленным супом, разбираемым как горячие пирожки, да и хлеба здесь тоже хватает – стопки свежеиспеченных лепешек, словно бабочки, порхают от клиента к клиенту, перегружаясь на тарелки, полные жирной ароматной еды. Мы проходим вдоль стоек, пытаясь понять, что же хотим поесть, но разнообразие еды кружит голову и не дает сделать быстрый выбор. У одного из прилавков замечаем мексиканца, с удовольствием прихлебывающего из тарелки полной рыбного супа, и решаем, что это именно то, что нам надо. Через три минуты перед нами оказываются две миски, доверху наполненные рыбной похлебкой, от которой идет тонкий восхитительный аромат. Пробуем суп и пропадаем из реальности минут на десять, пока тарелки не оказываются пустыми. Хочется попробовать еще что-нибудь из местной кухни, но желудок уже набит до отказа. С благодарностью покидаем прилавок с едой и отправляемся на Plaza de Armas.
Типичная центральноамериканская небольшая площадь, в центре крупная круглая веранда с колоннадой, по бокам дорожки со стоящими вдоль них чугунными лавками и небольшими палисадниками. Площадь наполнена людьми, в центре выступает школьная черлидинговая команда, показывая неплохие акробатические приемы. По краям сидят чистильщики обуви с мобильными чемоданчиками, ждущие случайных клиентов. Люди небольшими группами стоят вдоль дорожек, разговаривают друг с другом и задорно смеются. Представление команды в зеленых танцевальных костюмах закончено, и они, разделившись по два-три человека, пробегают среди толпы, надеясь получить несколько монет за свое выступление. И действительно, совмещая тренировку своей программы выступлений с заработком можно постараться набрать хотя бы часть необходимой суммы для поездки на соревнования. Город дышит праздником, он им живет, и нет прошлого и настоящего, есть всего лишь сегодняшний день.
Я наблюдаю за веселыми беззаботными лицами людей, родителями, гуляющими со своими детьми по каменным плитам площади, и представляю, что все у них неплохо, хотя бы на данный момент. Они умеют находить радость в каждом свободном мгновении и пользоваться этим, как в последний раз в жизни. Здесь нет выступлений поп-звезд, распития спиртного на улицах города, пьяных толп и драк. После людей не остаются поля мусора из стеклянных и пластиковых бутылок, оберток от чипсов и сухариков. Им не скучно, им некогда скучать.
Я представляю, как оказался на нашем Дне города с полицейскими кордонами возле кремля, с непременным обыском и проверкой сумок, с разгоряченными алкоголем толпами молодых ребят, готовых сорвать с себя одежду во имя протеста против любой мелочи. Путь мне преграждают серые алюминиевые решетки ограждения со сваленной рядом кучей изъятых бутылок. Волна людей, подпевающих музыке восьмидесятых, чебуреки и сосиски в тесте на прогорклом масле, продающиеся втридорога в мобильных лотках окружают меня. Надписи «шашлык по двести пятьдесят» и кое-где «водка в розлив», бросаются в глаза. И нет другого, да другого и не нужно. Такое впечатление, что кроме спиртного и музыки мы не нуждаемся ни в чем другом. И все праздники превращаются в безликие мероприятия, перемежающиеся выходом на сцену снегурочки, масленичного чучела, «афганских» песняров или «патриотов» с национальными флагами. Какая разница кто, ведь всем вокруг все равно, лишь бы не дорожала водка, а музыка продолжала бить свой заурядный примитивный танцевальный ритм. Мы сами не заметили, как променяли свои ценности, получив вместо пляшущего света пионерского костра, ослепляющие лицо вспышки бьющегося в истерике стробоскопа, а вместо хлебного кваса наполненную консервантами кока-колу. Мы забываем о нашем статном, могучем Деде Морозе, все чаще смотря по телевизору на слащавого, бесхарактерного Санта-Клауса, а долгожданный Праздник Весны превращается лишь в очередную попойку. Где остались наши друзья, с которыми мы беззаботно носились во дворе или ходили в походы, придумывали массу развлечений и верили в светлое будущее. Мы постоянно жили в ожидании чуда, считая себя принцами и принцессами, так что же с нами со всеми стало? Неужели действительность настолько сильна, чтобы разбить в щепки то, во что мы верили всю свою жизнь, но безнадежно забыли об этом, и теперь при встрече со старыми друзьями восклицаем: «Привет! Сколько лет сколько зим! Ну что, по маленькой, вспомним прошлое?».
Огни фонарей осветили уже погружающуюся в сумрак площадь. Мы нырнули к Teatro Degollado, где на смонтированной сцене выступал Венгерский национальный ансамбль танцев, лихо выплясывая на сцене экспрессивные па. Дамы в цветастых сарафанах игриво двигались перед молодцеватыми юношами в шароварах и свободных подпоясанных белых рубахах, музыка заливисто играла из динамиков. Масса народа, цепляясь за смонтированные ограждения, смотрела на завораживающее действие такой далекой от них европейской культуры.