Глава 13.8 Боливия. Страна индейского социализма

Со школьной скамьи и до недавнего времени я плохо представлял, что представляет собой эта страна. Единственное, что запомнилось — странное название озера — Титикака, да и то, я не имел ни малейшего понятия, что оно разделено между Перу и Боливией. Уже позже на телевиденьи стали появляться новости о новом президенте Эво Моралесе, о его планах следовать по пути социализма, сближении с Фиделем Кастро и Уго Чавесом. Бодрый коренастый мужчина индейской наружности в простенькой сорочке или свитере выходил к экрану и сильным бойким голосом заявлял, что не потерпит дикого капитализма. Казалось, еще немного и он снимет ботинок, постучит каблуком по столу и скажет что-то типа: «Мы вам покажем, как альпаки пасутся в Андах!»

Я не представлял себе умопомрачительные горы Альтиплано с кремово-снежными вершинами на закате, космичейские пейзажи солончака Уюни, где небо и земля сливаются воедино, а острова, кажется, просто парят над землей, лунную долину с неземной поверхностью, будто прошитую шрапнелью крохотных метеоритов, преобразивших её до не узнаваемости. Я не смог бы поверить в реальность существования самого Ла-Паса, раскинувшегося в огромной долине реки. И что он ночами превращается в огромную вселенную, заполненную миллионами звезд, будто сформированными отраженным светом небесных сфер. Мерцающих и постоянных, тусклых и ярких, желтых, белых голубоватых и бежевых. И нет в этом сумраке нищеты, убогости и грязи, как нет этого в живой природе, а есть только щемящая красота и колоссальный масштаб, в котором как никогда хочется размышлять о вечном.

Но самое главное здесь — это люди. Их неповторимость культуры, уходящей корнями в доинкский период, подкупает с первого взгляда. Хочется просто сидеть на рыночной площади или людной улице и наблюдать за рутинным днем для боливийцев, который для приезжего является ничем иным, как необыкновенной жизнью людей с другой стороны земного шара. Здесь, как и в Азии, может шокировать грязь, людская давка, религиозные устои и чуждые нормы жизни, но, приглядевшись, понимаешь, что так оно и должно быть, а если что-то поменяется коренным образом, то это будет совсем другой мир.

Боливия – страна, не имеющая своей истории до второй четверти девятнадцатого века, но с гордостью носящая имя самого известного борца за независимость и освободителя многих стран Южной Америки – Симона Боливара. В колониальную эпоху Боливия не была отдельным вице-королевством, а первоначально входила в состав Перу, называясь Верхним Перу, а затем в состав Ла-Платы. Несмотря на то, что после разорения индейских империй боливийский город Потоси стал основным поставщиком драгоценных металлов во дворы европейских монархов, от этом сейчас уже никто не вспоминает. В горе Cerro Rico за два с половиной века было добыто без малого полсотни тысяч тонн чистого серебра, которого хватило бы выстроить пешеходный мост от Потоси до королевского дворца в Мадриде, пять Эйфелевых башен из благородного металла или две Статуи Свободы. Но в результате для Боливии от былой роскоши не осталось и следа.

С момента обретения независимости от испанской короны в 1825 году ей была уготована нелегкая судьба. За менее чем два века произошло почти две сотни вооруженных переворотов, сменилось восемьдесят президентов, больше половины которых приходили к власти силой и так же покидали этот пост, в основном оставляя себе в собственность лишь надпись на надгробной плите. На земле аймаров погиб самый известный в мире революционер Эрнесто Гевара, захваченный в плен и расстрелянный возле городка Ла-Игера, пытавшийся избавить страну от военной хунты. Такое впечатление, что над Боливией висело старое индейское проклятье, сводящее все начинания на нет. Любые социальные преобразования, призванные облегчить жизнь коренному населению, заканчивались подстрекательством латифундистов и владельцев горнодобывающей промышленности к мятежу и приходу к власти диктаторов или военной хунты.

В результате разгромных военных компаний с восьмидесятых годах девятнадцатого века Боливия потеряла выход к Тихому океану с прибрежной полосой шириной в несколько сотен километров, в начале двадцатого века – каучуконосный регион Акри, отошедший к Бразилии, а в Чакской войне – претензии на земли, простирающиеся на юго-востоке страны. Это государство стало полем действий международных компаний, борющихся за её богатые ресурсы. На протяжении всей истории горной добычей на территории Боливии занимались иностранные корпорации. Но даже тогда, когда, казалось бы, природные недра открывали свои копи для простых смертных, это становилось еще большим адом для индейцев. Когда искатель по имени Симон Патиньо обнаружил самую богатую в мире жилу олова, на участке, доставшемся ему за долги, лабораторные анализы её проб показали, что порода не требует даже обогащения. К концу своей жизни он вошел в десятку самых богатых мультимиллиардеров планеты, купаясь в непомерной роскоши и принимая в своем дворце во Франции лиц королевской крови, в то время как люди, работавшие на его шахтах, умирали тысячами каждый год от несчастных случаев и от силикоза легких. Он назначал и свергал президентов Боливии, расстреливал непослушных горняков и устанавливал мировые цены на этот металл, пил безумно дорогое шампанское, увлекался яхтами и строил себе многочисленные резиденции, обставленные с французской роскошью. На шахтах Хуан-дель-Валье семьи жили по десять человек в темных лачугах, построенных из пустой добытой породы, каждый второй ребенок умирал, не дожив и до года, люди не знали, что такое водопровод и канализация. К тридцати пяти годам человек становился инвалидом, не способным для дальнейшей работы. Этот кошмар стал явью благодаря Патиньо, подарившему всему миру дешевую жесть для металлоиндустрии и консервной промышленности развитых стран. В середине двадцатого века Боливия национализировала оловянные рудники, заплатив существенный выкуп потомкам магната, но, несмотря на это, дешевое сырье продолжало уходить в Ливерпуль на плавильни, принадлежащие семье Патиньо, где обогащалось и переплавлялось в слитки. К этому времени содержание олова в породе сократилось в сто двадцать раз.

Сегодня Боливия пытается учиться на ошибках прошлого, стараясь как можно меньше пользоваться помощью Северной Америки, Европейских банков и МВФ, и разрабатывать свои недра по возможности собственными силами. На улицах боливийских городов не найти американского фастфуда, кишащего на центральных улицах практически во всех странах Латинской Америки. Вместо него здесь прекрасные столовые и кафе с наваристыми бульонами из барашка, блюдами с вкусной свининой, озерной форелью и севиче. Здесь нет банков с иностранным капиталом, международных сетей супермаркетов, люксовых автомобилей и раскрученных брендов одежды. Здесь особая атмосфера, где европейский образ жизни, словно вирус, погибает в чистом горном воздухе заснеженных хребтов, отчего кажется каким-то чуждым и нежизнеспособным для человека в этих условиях. Национальный капитал больше не увозится из страны, а пытается раскрутить жернова боливийской экономики самостоятельно. И пусть это тяжелый процесс, сопряженный с множеством сложностей и препятствий, но год от года колеса вращаются быстрее и быстрее.

Единственным природным ресурсом, оставшимся в стране в большом количестве, стал природный газ, который теперь она продает в соседние страны. И Боливия старается не растрачивать зазря это свое природное достояние. Даже в небольших удаленных от центра городах есть свои стадионы, дворовые игровые зоны и автобусные терминалы, не позволяющие горожанам чувствовать себя изолированно. Страна старается привлекать как можно больше туристов, восстанавливая археологические площадки, проводя новые дороги и формируя систему обслуживания иностранцев и культуру общения с приезжими. За границами городов сохранились памятники доинкской культуры, а на острове Солнца, считающемся колыбелью инкской цивилизации, расположены их первые храмы, тропы и города. Здесь все необычно и притягательно: культ коки и индейцы, держащие комок листьев за щекой, потустороннее великолепие Титикаки и ламы, обгладывающие редкую растительность на каменных утесах, маскарады Оруро и карнавалы в других городах страны, пустыни Альтиплано и джунгли Амазонии, которые отделяют друг от друга три с половиной тысячи метров высоты, четыреста километров дороги или долгий день пути. Пути в мире, где существуют другие законы, придуманные для противоположной стороны Земли, словно у антиподов из Алисы в стране Чудес, где, кажется, даже самое сказочное и фантастическое  может стать явью.