Заключение. Центральная Америка. По алым следам великих народов


Прошло более пяти веков с момента, когда Христофор Колумб менял первые стеклянные бусы на золотые украшения, зерна какао и табак. Так началась великая эпоха обмана жителей Нового Света. Ещё позже, четверть века спустя, материк потонул в реках крови, вспоротых телах сотен тысяч индейцев, чьи кости, перемолотые в белый песок кровавыми расправами конкистадоров под христовым знаменем ради солнечного металла, создали неколебимый фундамент европейского ига, называемого колониальным периодом, чьи отголоски до сих пор звучат в каждом сердце навсегда изменённого генофонда индейцев. Сотни городов с высокоразвитой торговлей, культурой и уникальной религией превратились в  груды камней, ставших основаниями новых церквей, монастырей и губернаторских резиденций. Самый крупный на тот момент в мире город Теночтитлан величиной в 300 000 человек, чьё население превышало Лондон в шесть раз, технологичность не имела аналогов, а красота могла сравниться только с индийскими резиденциями махараджей, словно в наказание за недостаточность жертв и религиозного рвения со стороны жрецов бога Уицилопочтли, был уничтожен в течение двух лет горсткой людей Кортеса, едва превышающих сотню человек. Священные огни теокаллей, охраняемых не хуже храма Весты в древнем Риме, навсегда погасли, принеся пророческое несчастье и угасание цивилизации, являющейся прямым потомком народа науа.

Народы ацтеков, майя и их предшественников никогда не славились миролюбием, но их жизнь была подчинена строго регламентированным правилам, где даже время войн попадало лишь в сезоны, свободные от сборов урожая и религиозных торжеств. И вот вместо яшмовых жертвенников, впитывающих страх своих жертв, вся территория Центральной Америки под лозунгами милосердия и борьбы с дикими нравами превратилась в одно поле расправы, уничтожившее за десятилетия устоявшийся общинно-родовой строй. Города и сельскохозяйственные поля поглотили джунгли, впоследствии вырубленные ради ценных пород древесины и места под плантации сахарного тростника и кофе, а свободных индейцев превратили в пеонов для развития и обогащения нарождающихся мануфактур и торговых союзов.

Какой бы стала цивилизация, не знающая колеса и пороха, если бы ей было позволено развиваться своим путём, если бы дорога в Индию Васко де Гама осталась единственной и неоспоримой, если бы чудовищное стечение обстоятельств не позволило завоевателям так легко поработить многомиллионные народы Нового Света? И действительно, как могло произойти столько совершенно непохожих, но взаимосвязанных событий, чтобы развивающийся отдельно от остальной части Земли Мир стал жертвой алчной горсти флибустьеров? Несколько десятков тысяч лет назад на обоих материках вымерли потомки современных лошадей, и по свидетельству современников Кортеса первые встречи с конными конкистадорами приводили индейцев в шок: они считали конного воина и его лошадь одним целым и даже в некоторых стычках пытались поразить копьём голову лошади, считая именно её умственным центром пришлых белых людей. Кони сыграли важную роль в моральной и физической победе над ацтеками, а впоследствии и над инками. У каждой доминирующей в регионе цивилизации существовал конкурент, желающий полного уничтожения соперника любыми методами. У ацтеков таким соперником был Тлашкаллан, который помог Кортесу, как в ориентации на местности и перемещении на незнакомой земле, так и военной силой: воинами, готовыми яростно сражаться с противником. Конечно же, в благодарность за помощь все они так же были «приобщены к европейской культуре», а кто был не согласен – отправлен в местную Вальгаллу. Такие союзы происходили повсеместно и в короткие сроки приводили к непостижимым результатам, несмотря на сложности языка, так как местные диалекты не имеют ничего общего с романской языковой группой, и для подготовки хороших переводчиков требовалось бы значительное время. И конечно, одну из самых основных ролей сыграл религиозный фатализм индейцев: вера во второе пришествие Кетцалькоатля — белого бога, пророчества чилама Балама и другие источники, будто специально готовящие индейцев к неминуемому порабощению более «сильной и справедливой» цивилизацией востока. Но ни один из этих фактов по отдельности не мог привести в катастрофе, затронувшей Новый Свет, а только их роковая совокупность с ещё десятком случайностей привела к падению великих империй Запада.

Однажды появившихся на берегах Америки конкистадоров невозможно было остановить. И если у индейских племён существовали вожди и жрецы, диктовавшие законы и устанавливающие нормы жизни, то, убив Кортеса или Писарро, в целом ничего бы не поменялось – людьми правила жажда золота, и так же, как на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков первопроходцы Золотой Лихорадки Аляски шли на север, основывая новые города, но при этом каждый был сам за себя, также и во времена конкисты каждый был хозяином своей судьбы. К сожалению, всем мировым цивилизациям без исключения была уготована судьба вассалов Европы, но только по Америке тяжёлые сапоги со стальными шпорами белых людей прошли словно каток, не оставив от уникальных культур и следа, постаравшись стереть любое воспоминание о вере, письменности и науках предков в умах индейцев. Ни на Ближнем Востоке, ни в Азии, ни в Австралии европейцы не уничтожали так систематично и с таким остервенением книги, предметы религиозного культа и архитектурные шедевры. Будто сам дьявол золота управлял ими, желая ещё больше крови и человеческой плоти. И теперь всё что осталось — лишь крупицы информации, исторические источники раннего колониального периода, руины городов, вросших в джунгли или погребённых под слоем земли на холмах высокогорий, и догадки, питаемые безграничной человеческой фантазией.

В Центральной Америке сложно встретить хотя бы одну небольшую деревню в десяток домов, где бы ни стояло хотя бы маленькой церквушки. Словно оказываешься в российском селе, где среди покосившихся темных от времени деревянных домиков возвышается колоколенка деревенского прихода. Быть может, уже не переливающаяся на солнце золотом или лазурью  купола, да и стены не пышут белизной отделки, но хотя бы кирпичный остов былого великолепия обязательно остался. Так и здесь христианство, ступившее с первыми миссионерами на благодатную землю Нового Света сразу за тяжёлой поступью воинов, принимало в своё лоно обездоленных и обречённых людей, обещая им за их смирение и кротость вечное блаженство и покой, одновременно не забывая сжигать книги и возводить монастыри на месте бывших языческих храмов. Индейцы довольно быстро приняли новую религию, как это ни странно имеющую много общего с их верованиями, и в скором времени стали ярыми последователями Христа. И теперь самые пышные и многочисленные мессы и религиозные шествия проходят здесь, на земле бывших идолопоклонников и «дикарей», словно немыслимые условия жизни и труда побуждают людей рождающихся и умирающих в бедности искать спасения у сил, неподчинённых человеку. Только зачастую они забывают, что обращаются к Богу через тех священников, что ещё полтора века назад позволяли латифундистам запарывать своих рабов насмерть за неподчинение, выдавая им индульгенции, а индейцам говорили, что они рождены рабами, но за смирение и раскаяние на том свете освободятся от «дурной рабской плоти».

Какой я представлял себе Центральную Америку? Сейчас, наверное, уже сложно ответить на этот вопрос. Но точно не такой, какой её увидел. Для меня это были непроходимые джунгли с просторными тростниковыми домиками, где люди не знают забот и работают время от времени, так как в столь благодатном климате все растёт слишком хорошо, чтобы ещё и вмешиваться в процесс созревания урожая. В результате Центральная Америка оказалась саванной, похожей точь в точь на африканскую, лишь изредка перемежаемой мангровыми лесами на восточном побережье, покрытой позолоченной иссушенной под палящим солнцем травой, одинокими разлапистыми деревьями, и тощими коровами, жующими ломкую солому. Да, безусловно, обширная территория Юкатана и влажные леса Коста-Рики и части территории Панамы тяжело вписать в столь узкое представление, да и малоизученные и освоенные дебри восточной части Никарагуа и горные сосновые склоны Кордильер вряд ли подходят под это описание. Но саванна безраздельно правит, по крайней мере, половиной территории центральноамериканских стран. Вместо тростниковых ладно скроенных бунгало я увидел бетонные рахитные скелеты маленьких домов из пеноблоков, в которых ютятся несколько поколений одной большой семьи, и небоскрёбы в финансовых центрах государств, пытающиеся соревноваться со странами «первого мира». А люди, действительно, работают только время от времени, ведь трудно найти даже самую низкооплачиваемую работу, особенно в провинции, а обрабатывать землю не представляется возможным, ведь вся она принадлежит крупным землевладельцам, предоставляющим её в аренду за высокую плату или просто нанимающим дешёвую рабочую силу для сбора сырья, отправляемого на экспорт.

Столицы центральноамериканских государств полны силы и решимости, они готовы ещё большими темпами расти вширь, плодя неисчислимое множество трущоб, заселяемых крестьянами из деревень, пытающимися найти заработок, чтобы обеспечить свои многодетные семьи. И без того дешёвый рабочий труд на плантациях заменяется механическим, ещё больше людей остаётся безработными, ещё больше плодится бедность. Уже сейчас более половины жителей Центральной Америки имеют возраст младше двадцати лет, и эта тенденция омоложения населения только сохраняется. До сих пор из всех профессий необходимых в странах карибского региона наиболее востребованными являются работники кофейных, банановых, пальмовых и плантаций сахарного тростника. Все, у кого появляется возможность оказаться севернее левого берега Рио-Гранде, считаются счастливчиками и стараются воспользоваться «даром судьбы». День и ночь вереницы нелегалов пересекают границу Соединённых Штатов. Государство выделяет колоссальные деньги на поддержание системы видеонаблюдения, беспилотных самолётов, строительство оград, патрулей пограничников и штурмовых вертолётов. Но ежедневно тысячи новых нелегалов стремятся в страну, разорившую их родину, чтобы просить у нее возможности просто работать. Бюджеты многих государств, а в особенности Эль-Сальвадора, зиждутся на отчислениях с переводов граждан, работающих на территории США.

До сих пор наиболее технически развитыми регионами Центральной Америки являются те, где концентрируются производители сырья под покровительством иностранного капитала. А главными городами являются порты и транспортные узлы, позволяющие осуществлять вывоз сырья за рубеж и ввоз товаров народного потребления из Китая, США, Европы и Японии. Существующая национальная промышленность до сих пор находится в зачаточном состоянии и зачастую подчинена иностранным инвесторам. В крупных городах растут торговые центры, бизнес-кварталы и тихие загородные районы для состоятельных людей, но всё это происходит за счёт постоянного обнищания провинций, так как их подневольный труд оплачивает праздник жизни для небольшого количества «баловней судьбы». В маленьких пыльных городках, где на второстепенных улицах вместо асфальта утрамбованный грунт, а вместо частных домов — остовы недостроев с распушённой металлической копной арматуры на кровле, где фасады домов вместо разноцветных панелей в лучшем случае покрыты рекламой сотовых операторов, пивных брендов или производителей газировки, чьи годовые доходы превышают валовый национальный продукт всего региона, всегда царит ожидание, того, что, может быть, когда-нибудь эта богатая земля будет принадлежать не интернациональным корпорациям и единичным олигархам и политикам, сменяющим друг друга у власти, а народу, который как никто иной заслужил её, пропитывая своим потом поля маиса и юкки. А сахарный тростник принесёт и им сладость, облегчив нелёгкую жизнь, отданную для поддержания слащавой роскоши банкиров и латифундистов.

Мне сложно судить о жизни простых людей из окон автобусов и в прогулках по туристическим улицам. Иностранцам везде пытаются показать только самое лучшее и красивое, выставив свою страну в правильном свете и не забыв при этом получить как можно большее денежное вознаграждения. Во всех рекламных проспектах люди счастливые, будто постоянно находящиеся на допинге экстази, море ослепительно голубое, словно после обработки синькой, потребовавшей содействия всей химической промышленности региона, пляжи чистые и блестящие, словно только что вышедшие из операционной после умелого надреза хирурга, ампутировавшего всё лишнее, а чарующая музыка разносится над кварталами уютных городков, даже не замечая кряхтения и воя сотен машин, лязга поездов и непрекращающейся работы тысяч механизмов. Но все это не настоящее, мы знаем это в глубине души и даём себе обмануться, пытаясь не задумываться о проблемах чужого, но реального мира, в котором обычно оказываемся на пару недель — у нас и своих хватает. Но даже несмотря на это, я постарался заглянуть в замочные скважины настоящей жизни, пытаясь уловить крупицы той информации, что плотно скрыта за вуалью непонимания столь разных культур, как наша и тех людей, что продолжают рождаться и выживать в странах, составляющих общность Центральной Америки.