Небольшое помещение. Стены окрашены в грязно-желтый цвет. По периметру, не считая стенки с двумя окошками кассы, расставлены металлические стулья с обтянутыми черной тканью сиденьями. Наши рюкзаки неровными колоннами вытянулись рядом с ними. На автобус уже объявили посадку, но мы пытаемся доесть жареные куриные окорока с гарниром из румяных золотистых бананов, купленные здесь же в одном из вокзальных комедоров. Наконец, управившись с едой, швыряем остатки в чугунную урну, обернутую темным полиэтиленовым пакетом, и вместе с вещами выскакиваем наружу. Платформа оказывается пуста, но из-за нагромождения транспорта, рвущегося к выезду, виден разукрашенный синий бок нашего автобуса, который медленными толчками, словно пытаясь выпихнуть со своей дороги ленивые грузные корпуса чикен-бусов, продвигается к нам. В конце концов, ему удается протиснуться среди бетонных бамперов к месту посадки, и мы вместе с несколькими пассажирами занимаем свои места в салоне. Никаких сюрпризов – старая добрая американская компания Blue bird, оснастившая своей поддержанной продукцией всю Центральную Америку, снова будет препровождать нас в дальний путь, на этот раз к границе с Гондурасом.
В автобус вереницами стремятся торговцы. Этот нескончаемый поток шел на протяжении всего времени стоянки. Их заунывные, а иногда и громкие голоса сливались в один неумолкающий поток. Они переваливались по салону, держась за поручни, а на руках у них висели пакеты с нарезанными фруктовыми миксами, гирлянды запакованных орехов, пачки с карамельками или пакеты с россыпями леденцов на палочке. Некоторые несли корзины с выпечкой, лотки с едой и прочим. Десятки продавцов заходили в салон, едва заполненный дюжиной людей, и также покидали его, предоставляя место следующим. Но даже когда автобус тронулся, то торговцы не исчезли, а наоборот активизировались, и теперь уже на ходу влетали в салон, предлагая свой нехитрый скарб, и исчезали в запасной двери в конце коридора. Я вспомнил, как в детстве нам рассказывали, что если не можешь заснуть, то нужно представить зеленое поле, на котором друг за другом скачут через препятствие пушистые белоснежные овцы, а ты их считаешь, пока сон окончательно не сморит тебя. Я посмотрел на железный остов автобуса, прострелянный пассажирскими окнами с двух сторон, и через него скакали и скакали продавцы, неся охапки вкусных аппетитных сладостей, сверкающих золотом на солнце. Во сне они улыбались мне, протягивали разноцветные сахарные леденцы, но я зачем-то отказывался, по-детски морща нос. Последний из них исчез из салона лишь за городом то ли наяву, то ли только в моем сне. Сквозь провалы я различал иногда остановки, на которых выходили или садились люди. Натянутые с двух сторон под багажными полками веревки вздрагивали под рывками пассажиров, сигнализируя о необходимых остановках по требованию. Салон мерно покачивало на поворотах, а дорога все несла и несла нас сквозь горные перевалы к государственной границе.
Улицы городов, полные наркотиков и насилия, склоны горных долин, пропитанные солнцем, колониальные здания, вросшие в исторические кварталы, железобетонные башни, обрамленные панцирем витражей, пожилые женщины у прилавков с неброским товаром и огромные лексусы, бесшумно бороздящие хайвеи – здесь все, как везде, и в то же время — немного по-другому. В Сальвадоре на таможне не оставляют в паспорте и следов о пересечении границы, и от этого чувствуешь себя двояко: то ли ты никому не интересен и не нужен, что не стоит даже штампом марать страницу загранки, то ли тебя тут принимают с распростертыми объятьями и совершенно не обременяют лишними документами. В Сальвадоре за десять баксов с несколькими пересадками можно проехать всю страну с юга на север, но нельзя найти национальную валюту, вытесненную североамериканскими долларами, так же как и в Панаме. В Сальвадоре за чертой бедности пребывает треть населения, а ещё треть граждан живет и работает в США, чьи денежные переводы на родину составляют основную статью доходов государства. Это маленькая страна с небогатой историей, в которой вроде бы много всего, но это «всё» есть и у соседей, но за более приемлемые деньги. Но в тот же момент в ней есть какая-то самобытность, которая будет притягивать к себе пусть и не многих путешественников, но тех, чьи души готовы звучать в унисон с республикой, носящей гордое имя Эль-Сальвадор. Республикой, над которой простерлось теплое южное синее небо, перемежающееся с полосами чистых сливочных облаков.